Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

— Нас ждут несколько интересных дней, — сказал он полковнику Шредеру. — Надеюсь, этим красавцам хватит сил выйти на берег, когда мы достигнем цели.

Еще до середины пути стало очевидно, что его слова не шутка, а жестокая явь. Большинство пехотинцев страдали от морской болезни и лежали на палубе, как трупы, в животе у них было пусто. Сигнал капитана Райкера свидетельствовал, что на его корабле положение не лучше.

— Если мы прямо с палубы пошлем этих людей в бой, парни Фрэнки проглотят их и даже костей не выплюнут. Придется изменить план, — сказал Канюк Шредеру, который отправил сигнал на «Зоннефогель». Корабли легли в дрейф, и капитан Райкер с явным недовольством явился на шлюпке, чтобы обсудить план, представленный Канюком.

Камбре начертил схематическую карту лагуны и береговой линии по обе стороны от входа в пролив. Три офицера рассматривали ее в крошечной каюте на борту «Чайки». Настроение Райкера улучшилось: он наконец узнал место назначения, перед ним была перспектива действий и призовых денег, и, наконец, Камбре угостил его хорошим виски. Он согласился с планом, предложенным Канюком.

— Вот здесь, примерно в восьми милях к западу от входа в лагуну, есть еще одно возвышение. — Канюк показал на карте. — Здесь море защищено от ветра, и можно будет на шлюпках высадить Шредера и его мушкетеров. Отсюда они пойдут пешком. — Он тыкал в карту пальцем с торчащими рыжими волосами. — Переход по суше и физическое напряжение помогут его людям избавиться от морской болезни. Когда они доберутся до логова Кортни, в них возродится боевой дух.

— Есть ли у пиратов защита входа в пролив? — спросил Райкер.

— У них стоят батареи здесь и здесь, они накрывают пролив. — Канюк начертил крестики по обе стороны от пролива. — Они хорошо защищены и практически неуязвимы для огня с кораблей, входящих в залив или выходящих из него.

Он помолчал, вспомнив, какие проводы устроили эти батареи «Чайке», когда та уходила из лагуны после неудачного нападения на лагерь.

Райкер протрезвел от мысли, что подставит свой корабль под огонь береговых пушек.

— Я смогу захватить батарею на западе, — пообещал Шредер. — Пошлю небольшой отряд на утес. Нападения с тыла они не ожидают. Но пересечь канал и сделать то же самое с восточной батареей я не смогу.

— К этим пушкам я отправлю свой отряд, — сказал Райкер. — Надо только разработать систему сигналов, чтобы координировать действия в нападении.

Еще целый час они разрабатывали сигналы флажками и дымом для передачи сообщений с судна на судно и на берег. К этому времени кровь Райкера и Шредера кипела, и они оспаривали друг у друга возможность снискать боевую славу.

«Зачем мне рисковать своими людьми, когда эти герои готовы сделать работу за меня?» — довольно думал Канюк. А вслух сказал:

— Поздравляю вас, джентльмены. План превосходный. Я полагаю, вы отложите нападение на береговые батареи до тех пор, пока полковник Шредер не проведет через лес основные силы пехоты и не сможет напасть с тыла на лагерь пиратов.

— Совершенно верно, — с готовностью подтвердил Шредер. — Но как только батареи на утесах будут выведены из строя, ваш корабль отвлечет пиратов, войдя в лагуну и обстреляв их расположение. Для меня это будет сигналом к атаке на лагерь с тыла.

— Мы поддержим вас всеми своими силами, — кивнул довольный Камбре, размышляя: «Как он рвется к славе!»

Он сдержал желание покровительственно похлопать Шредера по плечу. «Этот болван получит свою долю моих ядер, как только я заберу приз». Затем он задумчиво посмотрел на капитана Райкера. Остается обставить дело так, чтобы «Зоннефогель» первым вошел в лагуну и отвлек на себя огонь кулеврин, стоящих на берегу вдоль края леса. Возможно, прежде чем Фрэнки удастся одолеть, первый корабль получит серьезные повреждения, и это только к лучшему. Если к концу битвы корабль, способный выйти в море, будет только в распоряжении Канюка, он сможет диктовать свои условия раздела добычи.

— Капитан Райкер, — с театральной напыщенностью заговорил он, — я претендую на честь первым ввести в лагуну мою маленькую храбрую «Чайку». Мои негодяи не простят мне, если я позволю кому-нибудь опередить их.

Райкер упрямо поджал губы.

— Сэр! — чопорно ответил он. — «Зоннефогель» мощнее вооружен и способен лучше перенести артиллерийскую атаку врага. Я вынужден настаивать на том, чтобы вы позволили мне первым войти в лагуну.

Вот и хорошо, подумал Канюк, с притворной неохотой наклоняя голову в знак согласия.

Три дня спустя моряки высадили полковника Шредера и три отряда пехоты на пустынный берег и смотрели вслед уходящей в глубь дикого африканского берега длинной неровной колонне.

Африканская ночь тиха, но никогда не бывает совершенно безмолвной. Когда Хэл остановился на узкой тропе, легкие шаги отца затихли впереди, и Хэл услышал звуки мириадов живых существ, которыми кишел лес вокруг: трель ночной птицы, прекраснее любой мелодии, извлеченной из арфы или скрипки, шорох грызунов и других мелких животных под палой листвой, неожиданные крики мелких хищников, охотящихся на грызунов, гудение насекомых и вечный шелест ветра. Все это сливалось в тайный хор в этом храме Пана.

Луч фонаря впереди исчез, и Хэл пошел быстрее, чтобы догнать отца. Когда они выходили из лагеря, отец не отвечал на вопросы, но у подножия лесного холма Хэл понял, куда они направляются. Камни, обозначавшие ложу, в которой он дал клятву, все еще стояли призрачным кругом в свете убывающей луны. У входа сэр Фрэнсис опустился на одно колено и склонил в молитве голову. Хэл склонился рядом.

— Боже, сделай меня достойным, — молился Хэл. — Дай мне сил сдержать клятву, данную во имя Твое.

Отец наконец поднял голову. Он встал, взял Хэла за руку и поднял его. Они бок о бок вошли в круг и приблизились к алтарному камню.

— In Arcadia habito, — произнес звучным голосом сэр Фрэнсис, и Хэл подхватил:

— Flumen sacrum bene cognosco!

Сэр Фрэнсис поставил фонарь на камень, и в его желтом свете они снова преклонили колени. Долго молились молча, наконец сэр Фрэнсис взглянул на небо.

— Звезды — тайнопись Господа. Они озаряют наш приход и уход. Они ведут нас по не нанесенным на карты океанам. От их поворотов зависят наши судьбы. Они отмеряют дни нашей жизни.

Хэл сразу посмотрел на свою звезду, Регул. Неизменная, не подвластная времени, сверкала она в созвездии Льва.

— Прошлой ночью я составил твой гороскоп, — сказал сэр Фрэнсис. — Многое не понял, но вот что я скажу: звезды указывают на исключительность твоей судьбы. Но ее природу я не смог разгадать.

Острая тоска слышалась в голосе отца, и Хэл взглянул на него. Лицо сэра Фрэнсиса осунулось, под глазами лежали глубокие темные тени.