Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, но увы, мадам, я задержался только для того, чтобы прикупить несколько матросов. Мой корабль готов к отплытию, а ветер и прилив зовут меня в море.

— Нам будет не хватать вас, милорд. Ваше общество было весьма занимательно. Надеюсь, в следующий раз оказавшись у мыса Доброй Надежды, вы проведете с нами больше времени.

— Ничто в мире — ни шторм, ни встречный ветер, ни враг — не помешают мне сделать это, — ответил Камбре и поцеловал ей руку.

Корнелиус Шредер кипел от гнева. Он не мог вынести, что другой мужчина прикасается к женщине, которая теперь правит его жизнью.

Ступив на палубу «Чайки», Канюк крикнул рулевому:

— Джорди, приготовься поднять якорь и отплыть!

Потом сделал знак Сэму Боуэлзу.

— Привести троих негров на ют, и побыстрей!

Когда они выстроились перед ним, Канюк внимательно осмотрел их.

— Говорит ли кто-нибудь из вас, язычники, языком самого Господа? — спросил он.

Они молча смотрели на него.

— Значит, только на вашем дикарском языке?

Он печально покачал головой.

— Это осложнит мою жизнь.

— Прошу прощения. — Сэм Боуэлз поднес руку к своей монмутской шапке. — Я хорошо знаю всех троих. Мы плавали вместе. Они считают вас простофилей. Все хорошо говорят по-английски.

Канюк улыбнулся троим, но в глазах его была смерть.

— Теперь вы принадлежите мне, мои милые, от курчавых волос на темечке до розовых подошв ваших больших плоских ступней. Если хотите, чтобы ваша черная шкура была цела, больше не хитрите со мной, слышали? — И ударом большого волосатого кулака бросил Джири на палубу. — Когда я задаю вопрос, вы отвечаете громко, славными английскими словами. Мы возвращаемся в Слоновью лагуну, и вы, если цените свое здоровье, покажете, где капитан Фрэнки спрятал сокровища. Все меня слышали?

Джири встал.

— Да, капитан, ларди (милорд), сэр! Мы вас слышали. Вы наш отец.

— Я скорее отрубил бы свою затычку тупой лопатой, чем стал отцом таких, как вы! — Канюк улыбнулся им. — А теперь марш на грот-мачту и поднимайте паруса.

И ударом в спину послал Джири в нужную сторону.

Катинка сидела на солнце в защищенном от ветра углу террасы. С ней был Корнелиус Шредер. Сакина собственноручно наполнила вином бокалы на малом столике и отнесла их на накрытый к завтраку стол, украшенный цветами и фруктами из садов Неторопливого Джона. Она поставила перед Катинкой высокий бокал со спиральной ножкой; Катинка погладила ее по руке.

— Послала за новым рабом? — ласково спросила она.

— Аболи вымылся и переоделся в ливрею, как вы приказали, — ответила Сакина негромко, будто не замечая прикосновения Катинки. Но Шредер его заметил, и Катинку позабавило то, как он ревниво нахмурился.

Она подняла бокал и через его край улыбнулась Шредеру.

— Выпьем за благополучное плавание лорда Камбре?

— Конечно. — Он поднял свой бокал. — За короткое быстрое плавание на дно океана его и всех его соотечественников.

— Мой дорогой полковник, — улыбнулась Катинка, — это очень смешно. Но вот идет моя новая игрушка.

Два солдата из замка привели Аболи.

Он был одет в тесные облегающие черные панталоны и белую хлопчатобумажную рубашку, обтягивающую его широкую грудь и плечи. Аболи молча остановился перед хозяйкой.

Катинка перешла на английский.

— В будущем, приближаясь ко мне, кланяйся и называй меня госпожой, а если забудешь, я попрошу Неторопливого Джона напомнить. Знаешь, кто такой Неторопливый Джон?

— Да, госпожа, — ответил Аболи, не глядя на нее.

— Отлично! Я думала, ты станешь упрямиться, и придется тебя приручать. Но так лучше для нас обоих. — Она отпила вина и медленно осмотрела Аболи с ног до головы. — Я купила тебя, повинуясь капризу, и еще не решила, что с тобой делать. Но губернатор Клейнханс, возвращаясь домой, забирает своего кучера. Мне нужен новый кучер. — Она повернулась к полковнику Шредеру. — Я слыхала, эти негры умеют обращаться с животными. Вы тоже об этом слышали, полковник?

— Да, мефрау. Сами животные, они легко умеют договориться с дикими и домашними тварями. — Шредер кивнул и принялся неторопливо разглядывать Аболи. — Отличный физический образец, но, конечно, ума у них искать не приходится. Поздравляю с удачной покупкой.

— Позже я могу спарить его с Сакиной, — размышляла Катинка. Рабыня застыла, но она стояла спиной к хозяевам, и они не видели ее лица. — Любопытно будет посмотреть, как черное смешивается с золотым.

— Интересная смесь, — кивнул Шредер. — Но вас не тревожит, что он может сбежать? Я видел, как он дрался на палубе «Стандвастигейд»; это свирепый дикарь. Может, стоит держать его в кандалах, пока он не сломается?

— Не думаю, что это нужно, — ответила Катинка. — Я наблюдала за ним во время своего плена. Как верный пес, он предан пирату Кортни и еще больше его отродью. Думаю, он не попытается бежать, пока они живы и сидят в подземелье замка. Конечно, на ночь его будут запирать в помещении для рабов вместе с остальными, но в рабочее время ему будет позволено свободно выполнять свои обязанности.

— Уверен, вы знаете, что делаете, мефрау. Но я бы никогда не доверился такой твари, — предупредил Шредер.

Катинка повернулась к Сакине.

— Я договорилась с губернатором Клейнхансом, что Фредрикус обучит Аболи обязанностям конюха и кучера. «Стандвастигейд» уплывет еще только через десять дней. Времени хватит. Займись этим немедленно.

Сакина изящно, по-восточному поклонилась.

— Как прикажет госпожа, — сказала она и поманила за собой Аболи.

Она прошла перед ним к конюшне, где стояла карета, и Аболи вспомнил осанку и походку девственниц своего племени. Их, еще маленьких, матери учили носить на голове кувшины с водой. Спины у них становились прямыми, и они словно плыли над землей, как и эта девушка.

— Твой брат, Альтуда, шлет тебе свое сердце. Он говорит, что ты по-прежнему его тигровая орхидея.

Сакина остановилась так внезапно, что Аболи едва не наткнулся на нее. Она казалась испуганной колибри, застывшей над сладким цветком. А когда пошевелилась, Аболи увидел, что она дрожит.

— Ты видел моего брата? — спросила она, не поворачиваясь и не глядя на него.

— Я никогда не видел его лица, но мы разговаривали через дверь его камеры. Он рассказал, что твою мать звали Ашрет и что нефритовую брошь, которую ты носишь, твой отец подарил твоей матери в день твоего рождения. Он сказал, что, если я скажу тебе все это, ты поймешь, что я друг.

— Если он верил тебе, я тоже верю. Я тоже буду твоим другом, Аболи, — прошептала она.

— А я твоим, — негромко ответил Аболи.

— Расскажи мне, как Альтуда? Здоров ли он? — взмолилась она. — Как с ним обращаются? Его отдавали Неторопливому Джону?