Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Вместе с тем ее необычайно радовали многочисленные обещания поддержки и тот неподдельный интерес людей, что ей удалось пробудить во время ее нынешней поездки в Англию и Европу, хотя поддержка эта была в основном морального плана, а вовсе не финансовая, а значит, малорезультативная. Однако, собрав всю свою волю и стараясь не падать духом, Келли заставляла себя думать, что все будет хорошо и в конце концов она выиграет эту битву. Она обязана была победить.

Потом вдруг, вопреки всем разумным доводам, она начинала думать о Дэниеле Армстронге, и настроение мгновенно портилось, она злилась, ощущая себя совсем несчастной. Его предательство выглядело до отвращения гнусным по той простой причине, что она слепо верила его фильмам, ни разу не встретившись с ним в реальной жизни.

Под впечатлением увиденного и прочитанного у нее сложилось весьма благоприятное представление об Армстронге, и не только потому, что он был привлекателен внешне и умел красиво говорить, но также в силу того, что этот человек, как ей казалось, глубоко и искренне проникся бедами, обрушившимися на Африканский континент, заставив и ее полюбить эту землю, как свою родину.

Она дважды писала ему, адресуя письма на телестудию. Очевидно, они так и не попали ему в руки, а если даже он их и получил, то в общем потоке писем они могли просто затеряться. Во всяком случае, ответа на них она не получила.

А потом, когда она неожиданно встретила его в Найроби, Дэниел Армстронг вмиг разбил все смутные надежды, которые она связывала с этим человеком. Он держался открыто и искренне и был очень доступен в общении. Келли мгновенно почувствовала возникшее между ними взаимопонимание. Оба они принадлежали к одному кругу, их сближали общие интересы и заботы, а главное, она подспудно чувствовала, что их словно магнитом притягивает друг к другу, и могла бы поклясться, что Армстронг испытывает то же.

Правда, Келли никогда не считала себя особенно чувственной. К ее немногочисленным возлюбленным относились лишь те, чьим интеллектом она восторгалась. Первым был человек, старше ее на двадцать пять лет, профессор медицинского колледжа, где она училась. Они до сих пор сохраняли дружеские отношения. Затем она поочередно влюблялась в студентов-однокурсников, а четвертым оказался тот, за кого она в конце концов вышла замуж. Пол тоже был врачом, они закончили учебу в одно и то же время и вместе отправились в Африку. Пол погиб от смертельного укуса мамбы, одной из ядовитых африканских змей, в первые же месяцы их приезда, и Келли по сей день при каждой возможности ходила к нему на могилу у гигантского шерстяного дерева на берегу реки Убомо в глубине леса.

Четыре любовника за всю ее жизнь — нет, это совсем немного. И хотя любвеобильной Келли себя не считала, обаяние Дэниела Армстронга она ощутила мгновенно, и не стала ему сопротивляться. Дэниел принадлежал к тому типу мужчин, которые ей нравились больше всего.

А потом все вдруг сменилось ложью и горьким разочарованием, ибо он был как все. Продажный наемник, в ярости подумала Келли. Продался БМСК и этому чудовищу Гаррисону. Вскипая от ярости, она надеялась, что это поможет ей справиться с тем невыносимо тяжелым чувством утраты, какое она испытала, когда мужчина, которого она считала едва ли не идеалом и которому она доверяла, как самой себе, предал ее. Дэниел Армстронг оказался не тем, за кого она его принимала.

«Так выброси его из головы, — сказала себе Келли. — Вообще не думай о нем, он этого не стоит». Но в глубине души она понимала, что сделать это не так-то просто.

Рулевой на корме тихонько окликнул ее на суахили, и Келли, словно пробудившись от своих невеселых мыслей, посмотрела вперед. Берег виднелся совсем близко, примерно в километре от них, — узкая полоска мягкого песчаного пляжа, светлевшая в сиянии звезд.

Убомо. Она вернулась домой. Настроение Келли сразу же изменилось. Рулевой внезапно что-то крикнул, и она обернулась посмотреть, в чем дело. Двое из команды в одних набедренных повязках ринулись к мачте с парусом. Они спешно сорвали парус с мачты, и треугольное полотно с шумом рухнуло на палубу, вздувшись пузырями. Мужчины, прыгая по парусу, в спешке сворачивали его. Буквально за считанные секунды толстая мачта оголилась, судно погрузилось чуть ниже обычного и неслышно закачалось на темной воде.

— В чем дело? — тихо спросила Келли на суахили.

И рулевой так же тихо ответил: — Патрульный катер.

Только теперь Келли различила за шелестом ветра негромкий стук движка моторной лодки и мгновенно напряглась. Команда состояла из мужчин племени угали, верных президенту Виктору Омеру. Они, как и Келли, рисковали жизнью, путешествуя по озеру ночью и тем самым нарушая комендантский час.

Неподвижно распластавшись на открытой палубе, они всматривались в темноту, прислушиваясь к приближавшемуся звуку мотора. Военный катер — быстроходное двенадцатиметровое судно со спаренными пушками, установленными на орудийных башенках на носу и на корме, — новым властям подарил один из арабских нефтяных шейхов. В течение тридцати лет до этого катер бороздил воды Красного моря. В порту Кагали судно долго стояло без дела, так как двигатели вышли из строя и не было запасных частей, чтобы починить их. Но сейчас катер опять был на ходу, и патрульные службы Убомо ревностно охраняли водные границы своего государства. Так что угали на борту парусника подвергались теперь смертельной опасности.

Келли видела, как вспенивается вода, волнами расходясь от устремлявшегося к ним с юга патрульного катера. Келли съежилась на палубе, пытаясь спрятаться за фальшбортом, судорожно ища выход из создавшегося положения. Идя прежним курсом, патрульный катер непременно их заметит. И если только Келли обнаружат на борту парусника, команду расстреляют без суда и следствия. Совершат на одном из пляжей Кагали еще одну показательную казнь, какие стали отличительной чертой и просто нормой правления Эфраима Таффари. Разумеется, ее расстреляют вместе с командой, но не это в данный момент беспокоило Келли. Члены команды, замечательные люди, рисковали ради нее жизнью, и она обязана была что-то предпринять, дабы отвести от них чудовищную опасность.

Если ее не будет на борту и патруль не обнаружит никакой контрабанды, то у команды будет, возможно, шанс убедить патрульных в своей невиновности. Наверняка их оштрафуют и выпорют, и парусник, возможно, конфискуют, но казнить этих угали не будут.

И Келли схватила свой рюкзак, лежавший рядом на носу судна. Она торопливо отстегнула ремни, поддерживающие надувной нейлоновый матрас, раскатала его и, вобрав в себя побольше воздуха, начала его надувать. Вглядываясь в темноту, она дула изо всех сил. Ей казалось, что вот-вот из темноты вынырнет черный силуэт катера. Времени надуть матрас как следует у нее не оставалось.