Александр Беляев - Взлетная полоса

— Для кого лучше?

— По крайней мере для меня:

— Вот это-то и не по-кольцовски, Сергей Дмитриевич, — наставительно проговорил Ачкасов. — Ну да ладно. Когда у вас заканчивается путевка?

Сергей назвал число.

— А отпуск?

— Еще через три дня. К старикам хотел заскочить по дороге, — ответил Сергей.

Прекрасно. Сыновний долг надо блюсти. — Ачкасов попрощался и пошел к трапу самолета.

Через несколько минут самолет поднялся в небо и взял курс на север. А Сергей сел в машину и поехал к морю — на юг.

«Значит, Ачкасов тоже хочет, чтобы я защитился, — подумал Сергей. — Значит, так действительно надо».

В понедельник Ачкасов вышел на работу, приказал адъютанту разыскать Бочкарева, пригласил его к себе и долго, почти два часа, беседовал с ним. Потом адъютант с кем-то еще соединял генерала по телефону. Еще позднее он сам ездил к заместителю министра. А в конце рабочего дня адъютант Ачкасова позвонил в КБ Кулешова и вызвал к Ачкасову подполковника-инженера Руденко. Ему ответили, что Руденко нет в Москве.

— Где же он? — спросил адъютант.

— Он в Есино.

— Одну минуточку, — извинился адъютант и доложил об этом Ачкасову.

— В таком случае пусть приедет завтра, к одиннадцати часам! — распорядился Ачкасов.

Адъютант вернулся к аппарату и передал это распоряжение секретарю Кулешова. В тот же день, уже после этого распоряжения, Ачкасову несколько раз звонил Кулешов. Но адъютант, получивший на этот случай от своего начальника конкретное указание, всякий раз отвечал, что генерала Ачкасова нет и когда он будет — не известно.

Во вторник в назначенное время Руденко появился в приемной Ачкасова. Генерал его сразу же принял, предложил сесть, осведомился о здоровье Александра Петровича и Юлии Александровны и, выслушав ответы, перешел к делу.

— Я хочу сделать вам, Игорь Тарасович, интересное предложение, — начал Ачкасов. — В родственном по профилю вашему КБ НИИ освобождается должность начальника отдела. Должность полковничья. С окладом, значительно выше вашего. Так вот, я хочу эту должность предложить вам.

Руденко, совершенно не ожидавший такого разговора, откровенно сказал об этом Ачкасову.

— И тем не менее не вижу причин, почему бы вам не согласиться, — продолжал Ачкасов.

— Я уже много лет работаю в одном КБ. Привык к работе, к людям: — начал было отстаивать свою позицию Руденко.

— Знаю, — не дал договорить ему Ачкасов.

— Наверно, мне будет трудно в другом месте.

— Игорь Тарасович, побойтесь бога, — усмехнулся Ачкасов. — Я же вас не за тридевять земель посылаю, а всего лишь за несколько кварталов от вашей сегодняшней работы. И посылаю на повышение. Вы человек военный. Вам надо расти.

— А разве у себя в КБ я расти не могу? — высказал встречное соображение Руденко.

— В ближайшее время тут такой возможности не предвидится, — ответил Ачкасов.

— Но у нас как раз тоже освободилась должность начальника группы, — подсказал Руденко и: пожалел, что подсказал.

— Забудьте о ней, — неожиданно сухо посоветовал Ачкасов. — К тому же мое предложение продиктовано интересами дела, и это я прошу учесть в первую очередь.

— Но если я все-таки откажусь? — спросил Руденко.

— Я буду вынужден отдать ее другому кандидату, желающие, как вы понимаете, занять ее найдутся, — спокойно ответил Ачкасов. — Но вас я должен предупредить.

Руденко весь подался вперед.

— Вы подполковник и через год достигаете предельного для своего звания возраста службы в армии. Так вот я хочу, чтобы вы знали, что ходатайство Александра Петровича об отсрочке вашего увольнения может оказаться неудовлетворенным.

Руденко понял: Ачкасов шутить не собирается. И все же он попросил еще отсрочки для окончательного ответа.

— Сколько вам потребуется времени? — спросил Ачкасов.

— Хотя бы до завтра…

— Слишком много! — решительно отказал Ачкасов и определил срок для раздумий сам: — Даю вам полчаса.

— В таком случае разрешите, я позвоню, — попросил Руденко.

— Пожалуйста, — охотно разрешил Ачкасов. — Хотите звоните от меня. Хотите из приемной.

Руденко поспешно вышел в приемную и набрал номер кабинета Кулешова. Ему ответила новый секретарь.

— А где Александр Петрович? — спросил Руденко.

— Он выехал, — ответила секретарь.

— Когда?

— Только что.

— Куда?

— Его вызвал заместитель министра.

— Понятно: — потеряв последний шанс на защиту, промямлил Руденко и вернулся в кабинет. Звонить жене было тоже бесполезно. Он даже не знал толком, где она. Да и захочет ли с ним разговаривать после того, как он все же согласился ехать в Есино?

Он подошел к столу, за которым сидел Ачкасов, и сказал:

— Я не возражаю, Владимир Георгиевич.

— Вот и прекрасно, — одобрил это решение Ачкасов и вызвал адъютанта. А когда тот зашел в кабинет, вручил ему папку и приказал: — Передайте срочно в секретариат Петра Тимофеевича. Попросите, чтобы доложили без задержки. Получите обратно — принесете мне.

Адъютант вышел, а Ачкасов снова сел на свое место и как ни в чем не бывало продолжил беседу. Но теперь его интересовали уже другие вопросы. В частности, ему хотелось узнать, как проходят заводские испытания «Совы-4». Руденко начал подробно рассказывать все, что знал по этому вопросу. Он почти закончил доклад, когда вернулся адъютант и передал папку Ачкасову. Генерал раскрыл ее, прочитал какой-то документ и встал.

— Поздравляю вас, Игорь Тарасович, с назначением на новую должность. Приказ только что подписан, — объявил он Руденко и пожал ему руку.

— Спасибо, Владимир Георгиевич. Приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие, — заверил его Руденко.

— Не сомневаюсь, — кивнул Ачкасов. — И уверен, что года через три-четыре на новом месте вы подготовите докторскую диссертацию, чего вам и желаю.

Руденко еще раз поблагодарил и вышел. Тяжелая дверь генеральского кабинета захлопнулась за ним, как сейф.

С отъездом Ачкасова погода на Южном побережье, как это часто бывает в октябре, неожиданно и резко изменилась. Из-за гор натекли тучи. Пошел дождь. На море начался шторм. Сначала в два балла, к вечеру разыгрался до четырех. На следующее утро набрал силу до шести. Отдыхающие высыпали на берег полюбоваться игрой природы. Сергей тоже поспешил к «медвежонку». Стихия буйствовала. Огромные волны дыбились перед скалой во весь свой, без малого трехметровый, рост и неистово бились о берег. Разлетались в брызги. Через пять-десять секунд налетали снова, взметались в небо, каскадом водопада снова рушились в море, опять неслись отвесной стеной на скалу — и так без конца. Надо всем этим коловоротом с пронзительными криками летали чайки.