Приключения 1969

— Когда мы пойдем? — спросил Краузе.

— Обстоятельства изменились, придется задержаться.

— Обманули? — с укором констатирует он.

— Почему вы так думаете? Вас же не вешают.

Я коротко пересказал разведчикам все, что услышал от пленного.

— Давайте думать, как быть дальше. Макагонов, уведи пленного в ванную и уложи, пусть отдыхает.

— А не кокнуть его? — доверительным тоном спросил Саша Пролеткин. — Что с ним возиться? Только обуза...

Пленный действительно был обузой, если водить его за собой. К тому же он может выдать нас. Я ненавидел фашистов, беспощадно убивал их в бою. Но убить пленного не позволяла совесть. Вид связанного человека меня обезоруживал.

— Нет, — сказал я Саше. — Отведите его в ванную. Потом видно будет.

После длительного обсуждения обстановки решили приступить к поискам самолета. Разделились на пары — я с Шовкоплясом, Макагонов с Пролеткиным, Жуку поручили охранять пленного.

Остаток ночи мы лазили по развалинам. Шовкопляс и я добрались до поваленных деревьев и столбов. Да, Краузе не солгал: улица была расчищена, воронки от снарядов на ней засыпаны. Однако самолет нам обнаружить не удалось. На рассвете вернулись на свою базу. Макагонов и Пролеткин тоже не нашли самолета.

«Будем изучать окружающие нас развалины днем, — решил я. — Пойдем в соседние квартиры, может, увидим самолет из других окон».

В течение дня нам так и не удалось обнаружить самолет. Мы решили взять еще одного пленного в районе взлетной площадки.

Однако события, которые развернулись с утра 30 апреля, нарушили все наши планы. В десять часов тридцать минут началась артиллерийская подготовка. Явно готовилось общее наступление наших.

В доме напротив гитлеровцы забегали, как муравьи в развороченном муравейнике. Но удирать было некуда. Наоборот, сюда с разных направлений стекались разбитые части. Охрана канцелярии пока еще продолжала действовать — эсэсовцы не пускали отступающих за ограду. Но первое кольцо охраны, которое находилось на подступах в укрепленных домах, было прорвано. По Фоссштрассе сплошным беспорядочным потоком двигались грязные, измученные солдаты, автомобили, танки. Ими никто не командовал, они просто брели в ту сторону, куда пока еще можно было идти. Очевидно, наши войска продвигались успешно. К середине дня мы уже отчетливо слышали автоматные очереди у станции метро «Фридрихштрассе», это было совсем близко.

Позже из газеты мы узнали, что Гитлер застрелился, его закатали в ковер и сожгли вместе с Евой Браун, которая тоже покончила жизнь самоубийством. Их сожгли во дворе рейхсканцелярии, облив бензином, спущенным из автомобиля Гитлера. Нацисты перед приходом наших войск уничтожили документы, трупы высокопоставленных деятелей рейха, пустивших себе пулю в лоб или убитых во время артиллерийских обстрелов и бомбежек.

Мы не придали особого значения тому, что происходило на наших глазах, тем более что в те минуты произошло событие, взволновавшее и нас и гитлеровцев настолько сильно, что все забыли о костре, догоравшем в воронке.

Первыми загалдели и засуетились эсэсовцы. Они о чем-то кричали и куда-то показывали друг другу, возбужденно махая руками.

Я взглянул в том направлении, куда они показывали, но сначала не обнаружил того, что так сильно беспокоило фашистов. Приглядевшись внимательно, я все понял и просто на несколько мгновений онемел от радости. На дымящемся куполе рейхстага, который находился неподалеку от нас, за колоннами Бранденбургских ворот, красным язычком билось знамя. Вокруг полыхали пожары, здание рейхстага тоже было в дыму, поэтому я сразу не заметил наш красный стяг Победы.

Разведчики, как дети, запрыгали от радости. Они негромко (чтоб нас не обнаружили) кричали «ура». Даже степенный Макагонов тряс гитлеровца за плечи и, сияя от счастья, почти кричал ему в лицо:

— Видишь, фашистское отродье, Гитлер капут! Войне капут!

Во дворе рейхсканцелярии еще чадили обуглившиеся свертки, но на них никто уже не обращал внимания, все взоры были устремлены на флаг, развевающийся на рейхстаге.

Третий месяц сдерживали защитники Одессы впятеро превосходившие силы противника. Единственной «дорогой жизни», связывавшей город с Большой землей, оставалось море.

Врагом захвачена снабжавшая Одессу водой насосная станция. В обрез боеприпасов, продовольствия, пресной воды. В руины, пепелища превращены целые улицы, кварталы. Но день и ночь кипела на оборонительных рубежах работа — город ощетинился противотанковыми «ежами» и надолбами. Разобраны мостовые: брусчатка пошла на баррикады. На железнодорожном перегоне Одесса — Раздельная курсировали обшитые листами брони, вооруженные пушками поезда. Их оборудовали одесские железнодорожники.

9 августа Геббельс хвастливо оповестил: «Наутро Одесса станет столицей Транснистрии». Осаждавшим ее войскам отдан приказ: «Город десятого взять, расположиться на отдых!»

На штурм двинулись восемнадцать дивизий. Но Одесса выстояла. Гитлер вызвал к прямому проводу Антонеску. В ту же ночь диктатор Румынии сам прикатил в свои войска и назначил парад в Одессе на 4 сентября. По четыре раза в день поднимали гитлеровские и румынские офицеры своих солдат в атаку, но рубежи защитников города оставались неприступными.

Не пришлось посрамленному маршалу блеснуть обещанным фюреру верноподданническим парадом...

В растрескавшемся здании обкома хлопают створки уцелевших рам. Левое крыло разрушено, колоннада, стены исковыряны осколками и пулями. Снуют озабоченные, уставшие, пропахшие дымом и порохом люди в гимнастерках и тельняшках, бушлатах и косоворотках, в матросских робах и спецовках строителей.

Получен приказ Верховного Главнокомандующего: «Храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам Одесского оборонительного района в кратчайший срок эвакуировать войска на Крымский полуостров».

Снять с открытых рубежей в степи восьмидесятитысячную армию, погрузить при круглосуточной бомбежке порта на корабли, переправить ее по морю в Крым — задача нелегкая. А вывоз заводского и портового оборудования, станков и машин, продовольствия, произведений искусства, ценностей, документов! Организация подполья! Уйдут войска — останутся отряды народных мстителей. Небогато Причерноморье лесами, нет гор, зато есть катакомбы — многоярусные, разрабатывавшиеся больше двухсот лет каменоломни. По протяженности их путаный лабиринт намного превышает все улицы и переулки Одессы вместе с ее пригородами. Там и обоснуются партизаны.