Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Правда и вымысел

Чувствовал себя почти уверенно, и еще не было ни паники, ни растерянности, ни тем более отчаяния. Через каждую сотню шагов останавливался и слушал пространство, через каждую тысячу ложился на соль, отдыхал ровно минуту, полностью расслабившись, затем проверял направление по компасу. Мне чудилось, будто зал овальный и я должен постепенно уходить на север, однако стена упорно тянула на восток, а потом вовсе начала отклоняться к югу. Но ни это обстоятельство, ни то, что ниши с дверью так и нет, не особенно тревожило: зал мог иметь и другую форму, например, бумеранга. Все равно, если все время двигаться вдоль стены, я должен был найти выход или вход – уже все равно.

Первый заметный поворот, градусов на тридцать, произошел на девятой тысяче шагов, и опять к югу, и тут отказал компас. Дрожащая стрелка гуляла между востоком и юго-западом, ничуть не успокаиваясь, будто вечный двигатель. Что свело с ума компас, аномалия, или залежи магнитных руд, было в общем-то все равно, я шел не как исследователь, а как человек, попавший в беду, в ловушку и с единственной целью – отыскать выход. Прибор испортился напрочь, и сколько бы не тряс его, не клал в карман отдохнуть шагов на триста, эффект был тот же.

(Кстати, этот компас потом еще около трех недель дурил на поверхности, и когда наконец колебания стрелки постепенно затухли, выяснилось, что она полностью размагнитилась.) За поворотом, уведшим меня приблизительно на запад, стена снова пошла на восток и две с половиной тысячи шагов шла прямо, как по линейке, и разве что наклон ее изменился градусов до сорока пяти.

Потом начался второй, плавный поворот на север (или уж так казалось?), и когда я после передышки встал и отсчитал первую сотню, вдруг обнаружил, что ни слева, ни справа стены нет. Как нет ее ни впереди, ни сзади!

Я стоял, слушал пространство, вертя головой и боялся тронуться с места. И вот тут ощутил толчок отчаяния – все! Я стою в безбрежной, абсолютно темной пустоте, как в океане! Разве что соль под ногами твердая…

Стискивая зубы, вставил батарейки в фонарик и посветил назад – луч рассеялся, не достав стены (а она всегда проблескивала от света или переливчато мерцала). Но ведь всего сто шагов назад мой «эхолот» точно отбивал ее!

А если я давно утратил эту способность – чувствовать препятствия, и давно иду неведомо куда? Я аккуратно, след в след, развернулся и пошел, стараясь точно идти своим невидимым маршрутом, отмерил сто шагов и послушал стену – пустота! Иногда я начинаю пугаться, суетиться, часто дышать и озираться, готовый бежать. И побежал бы, не сползи с опущенного плеча ружейный ремень. Я успел перехватить автомат у самой земли и ощущение оружия в руках на миг остановило «мандраж».

Не отдавая себе отчета, не думая, передернул затвор и выстрелил от живота. Вспышка у ствола ослепила, звук громыхнул над головой, усиленный многократно, однако сквозь все это я различил характерный, звенящий напев рикошета.

И капель вмиг прекратилась…

Впереди стена!

Было желание проверить еще раз и хотя бы примерно определить расстояние, но ясность сознания вернулась вместе с чувством осторожности: говорят, в пещерах опасно не то, что стрелять, а даже громко разговаривать, особенно когда не знаешь, какая кровля над тобой. Резонанс от выстрела может обрушить свод, и если от первого ничего не полетело сверху, то это чистое везение, от второго может и полететь…

По направлению выстрела я прошел всего двадцать два шага и, внезапно запнувшись, упал на откос стены.

И когда отлежался, внутренне посмеиваясь над своими страхами, решил не надеяться больше на свои «сверхъестественные» чувства, а идти дальше только вдоль ее подошвы, в прямом контакте. Конечно, это намного затрудняло движение, вдоль стены почва была не ровной, с завалами глыб и камней, скатившихся вниз, и все-таки я больше часа никак не мог оторваться от нее и отойти хотя бы на сажень. Потом немного успокоился и пошел зигзагами, щупая ногами стену через каждые пятьдесят шагов.

А «эхолот» все-таки работал, поскольку окончательно оправившись от момента паники, я снова начал чувствовать препятствия не только ногами. Правда, и звук падающих капель снова появился, отчего я инстинктивно поднимал лицо вверх, хотя никакой влаги тут не было и быть не могло. Потом начало казаться, что преграда не только справа от меня, но еще и слева, причем, чуть ли не с каждой минутой прослушивается явственнее. И когда расстояние между стенами выровнялось, рискнул, отошел от своей и не ошибся: я уже давно находился в галерее!

Вставил батарейки, на несколько секунд включил свет – труба почти круглого сечения, очень напоминающая тоннель метро. Разве что стены не чугунные и пыльные, а голубоватые, искристые, с выпирающими молочно-белыми желваками вверху и продольными полосами внизу. Чистота, как в операционной – и ни малейшего движения воздуха.

Это уже результат! Я потушил свет и начал развинчивать фонарик, однако зрительная память в самый последний миг выхватила и отложила еще какую-то неясную и неестественную для такой обстановки деталь.

Что-то еще находилось в этой трубе, причем, в нижней ее части, среди неясных полос, и сильно отличалось по цвету и форме: все округлое, а это вытянутое и объемное.

Ну вот, начинаются галлюцинации – первый признак обезвоживания организма. Но я все-таки включил фонарь и отчетливо увидел самый настоящий силовой кабель, растянутый невысоко от пола и уже врастающий в пушистую соль. Если ее ионы, которыми насыщен воздух, притягиваются к изоляции, значит, под ней идет ток.

Меня не особенно-то шокировала взрывчатка, заложенная ниже шахты недалеко от входа в подземелья, поскольку такое саперно-техническое оснащение было понятно: в случае, если туда проникнут какие-нибудь «каркадилы», кто-то крутанет взрывную машинку и встряхнет гору, навечно замуровав вход. Но откуда здесь, на такой глубине, самые настоящие коммуникации? И зачем? Неужели и сюда забралась оборонка? В принципе, здесь можно пересидеть любую ядерную катастрофу, если Гои пережили оледенение некогда цветущего, субтропического Севера. Была бы только вода!

От волнения я забыл счет шагов и когда спохватился, отмахал больше полукилометра. Труба не кончалась, шла строго в одном направлении, и судя по ощущениям, то расширялась (или кровля поднималась вверх?), то сужалась так, что стенки уже чувствовались плечами. Потом стало тяжело дышать, началось сердцебиение, я сбавил темп и прошел еще двести шагов, прежде чем обнаружил, что иду на подъем. Когда же в очередной раз распластался на соляном полу перевести дух и еще раз включил свет, вдруг понял происхождение этого тоннеля – древняя подземная река! И не вода здесь текла, а гидротермальный раствор, насыщенный минералами и солью, и по тому, как все это откладывалось на стенках, можно было судить о всех геологических пертурбациях Урала. Но есть ли там, куда я иду, самый необходимый для человека минерал – обыкновенная пресная вода?