Уилбур Смит - Золотой Лис

— Что ж, задайте им жару! — Три штурмовые лодки стайкой устремились вперед; Шон смотрел им вслед, пока они не вышли на речной фарватер и слились с нависающими берегами в одну сплошную темную массу.

Тогда он шепотом отдал команду лодочнику, они повернули и поплыли параллельно песчаному пляжу Шон внимательно изучал побережье лагуны через свои цейсовские окуляры. В полумиле от устья он заметил в тени пальмовой рощи квадратные очертания хижины, чуть дальше еще одну. «Похоже на то, что описывала Белла», — решил он.

Они понеслись к берегу. Теперь он смог различить блеск металла над ближайшей хижиной. Вскоре выяснилось, что это высокая елочная антенна, а рядом большой диск центра спутниковой связи.

«Вот мы и добрались».

Под днищем лодки мягко зашуршал прибрежный песок, и они спрыгнули в теплую воду, доходившую им до колен. Шон повел их к берегу. Песок на пляже был такой белый, что он видел на нем крохотные тени крабов, разбегавшихся во все стороны у него из-под ног. Они добежали до края пальмовой рощи и залегли за насыпью, обозначавшей границу распространения приливных волн.

Шону понадобилось несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Судя по описанию Изабеллы, во время предыдущего визита ее сперва доставили в центр связи, где и обыскали. По ее словам, центр обслуживали две или три связистки. Помимо них она насчитала человек двадцать десантников, охранявших лагерь; они размещались в казарме за лагерным забором из колючей проволоки.

На закате солнца ворота лагеря всегда запирались. Она предупреждала его, что они всегда выставляют часового. Он патрулировал проволочное ограждение и сменялся через каждые четыре часа.

«Вот он идет», — прошептал Шон, заметив темный силуэт часового, который медленно двигался вдоль забора из колючей проволоки. Шон опустил свой ночной бинокль и обратился к скауту, лежавшему рядом с ним:

— Он в двадцати шагах от нас, Порки. Идет слева направо.

— Понял. — Порки Соавес был родезийцем португальского происхождения; его специальностью была стрельба из рогатки. Он мог попасть в крыло летящего голубя с расстояния пятидесяти метров. С десяти метров он пробивал стальным шарикоподшипником человеческий череп насквозь.

Он скользнул вперед, как ночная змея, и когда кубинский часовой поравнялся с ним, привстал на колено и принял позу лучника, натягивающего тетиву. Двойная полоса толстой хирургической резины негромко щелкнула, и часовой, не издав ни звука, рухнул навзничь на мягкий белый песок.

— Вперед! — тихо скомандовал Шон, и другой скаут побежал к забору с тяжелыми кусачками. Нити колючей проволоки рвались с тихим мелодичным позвякиванием. Шон вскочил на ноги и бросился к образовавшемуся отверстию.

Когда все скауты пролезли через дыру в ограде, он похлопал каждого по плечу и распределил боевые задачи. Двоих послал к главным воротам, еще двоих к центру связи, а остальные направились к казарме, расположенной в задней части лагеря; они должны были блокировать охрану и не выпустить живым ни одного десантника.

Если на сей раз все было организовано так же, как и прежде, Изабелла должна была находиться в первой хижине справа от радиоцентра. Никки занимал соседнюю хижину со своей кубинской нянькой. Изабелла звала ее Адрой. По зрелому размышлению Шон пришел к выводу, что она работает на этих подонков. Значит, ее постигнет участь всех остальных. Он прикончит ее при первой возможности.

Шон побежал в сторону жилых помещений, но прежде, чем он добрался до них, из центра связи донесся пронзительный женский крик. Эти резкие, истерические звуки бритвой полоснули по и без того напряженным нервам Шона. Через мгновение прозвучала короткая автоматная очередь, и крик оборвался.

«Началось!» — подумал Шон, и ночная тишина тут же взорвалась шквалом автоматного огня, ревом бушующего пламени и прочими грозными звуками, всегда сопутствующими смертельному азарту боя.

Изабелла спала очень чутко; незадолго до полуночи ее разбудили раскаты грома и звук реактивных самолетов, пролетавших где-то высоко над землей. Она отбросила противомаскитную сетку и выбежала из хижины.

С юга надвигалась сплошная стена грозовых туч; сильные порывы ветра то раздували подол ее ночной рубашки, то оборачивали его вокруг ее голых ног; пальмовая листва тревожно шелестела у нее над головой.

Звук реактивных моторов нарастал, затем пошел на убыль, заглушаемый ветром и пеленой облаков. Ей показалось, что самолетов было несколько, и все они прошли очень высоко, выше облаков. Ей оставалось только надеяться, что одним из них был «Лир» с отцом и Гарри на борту.

«Засекли ли вы сигнал? — гадала она, всматриваясь до боли в глазах в темное беззвездное небо. — Услышал ли ты меня, па? Знаешь ли теперь, где?»

Но она не видела ничего, ни единого проблеска какой-нибудь одинокой звезды; рев моторов понемногу стих, и осталось лишь монотонное гудение ветра, то и дело прерываемое треском и грохотом первых залпов приближающейся грозы.

Вновь начался дождь, и она убежала обратно в хижину. Высушив волосы и вытерев босые ноги, она долго стояла у окна и смотрела на безлюдный пляж.

«Господи, услышь меня. Дай им знать, что мы здесь. Помоги Шону найти нас».

Наутро, за завтраком, Никки заявил:

— Я еще ни разу не опробовал мой новый футбольный мяч.

— Но мы ведь играем с ним каждый день, Никки.

— Да, но… я имею в виду с настоящими игроками. — Он тут же сообразил, что сказал что-то не то, и постарался исправить положение. — То есть ты, конечно, хорошо играешь — для девочки. Из тебя бы получился отличный вратарь — если как следует потренироваться. Но, понимаешь, мама, я хотел бы сыграть с моими школьными друзьями.

— Ну, я не знаю. — Изабелла посмотрела на Адру. — Разве твоим друзьям можно сюда приходить?

Адра, хлопотавшая у небольшой печки, даже не оглянулась.

— Спросите у Хосе, — сказала она. — Может, он разрешит.

Во второй половине дня Хосе и Николас привезли в лагерь полный джип маленьких черных ребятишек. Футбольный матч, проходивший на пляже, был шумным и весьма напряженным. Трижды Изабелла и Хосе вынуждены были растаскивать кучу малу из не на шутку разошедшихся игроков. Однако после каждой такой свалки игра возобновлялась как ни в чем не бывало.

Изабелле досталась роль вратаря «Сыновей Революции». Но после пяти пропущенных ею голов капитан команды — а им был, разумеется, Николас — тактично выгнал ее с поля.

— Знаешь, мама, по-моему, ты устала, тебе нужно отдохнуть. — И отправил ее на скамейку запасных.

В итоге «Сыновья Революции» обыграли «Тигров Анголы» со счетом двадцать шесть — пять; эти пять голов были целиком на совести Изабеллы, и она чувствовала себя крайне неловко. После финального свистка Изабелла выудила из заветной коробки два кило ирисок и шоколадных конфет, и капитан, а также обе команды в полных составах сразу простили ей все игровые недостатки.