Сергей Алексеев - Утоли моя печали

– Нет, это не я!..

– Кто?! Кто тебя послал в Зубцовск?

Елизаров поднял голову, и тут Бурцев увидел совершенно иного человека не того полусумасшедшего и затравленного старосту. Можно сказать, на глазах произошло преображение.

Или староста снял маску.

– Я не могу отвечать на ваши вопросы, – заявил этот новый Елизаров. – Без специального разрешения… Вы понимаете, о чем я говорю?

– Нет, – свалял дурака Бурцев. – Если объясните толком, может, и пойму. Опять требуется благословение?

– Вам придется позвонить в Москву. – Елизаров назвал номер телефона. Попросить человека по фамилии Скворчевский и сообщить ему мой кодовый номер. После чего объяснить ситуацию.

– А кто это такой – Скворчевский?

– Мой резидент. Я сотрудник специальной секретной службы.

– Но он ваш резидент. Я же подчиняюсь своему начальству, – продолжал Бурцев туповато тянуть волынку. – А потом, откуда мне знать, может, это телефон не спецслужбы, а какой-нибудь вашей банды. Которая покойникам головы отрезает и монахов ворует.

– Не прикидывайтесь, Сергей Александрович, – заметил Елизаров. – Вы же прекрасно понимаете, о чем речь.

– В таком случае назовите, кому подчиняется ваша служба и в какую структуру входит.

– Не имею права. Прошу вас сообщить обо мне Скворчевскому.

– А я имею и права, и полномочия, – отрезал Бурцев. – Если и в самом деле сотрудник, то должны знать о существовании спецпрокуратуры и о ее контрольных функциях над любыми спецслужбами.

Он протянул Елизарову свое удостоверение. Тот прочитал, сверил фотографию с личностью, вздохнул с сожалением.

– Все равно не могу. Это для меня не основание. Разговаривать буду только в присутствии Скворчевского или лица, им уполномоченного.

– Вы что, не понимаете, с кем имеете дело?

– Понимаю… Но вы, Сергей Александрович, вероятно, не совсем посвященный человек. Наша служба не подлежит контролю спецпрокуратуры. По крайней мере я не имею таких инструкций. Вы тоже должны меня понять.

Бурцев не сомневался, что перед ним действительно агент или сотрудник некой спецслужбы, о чем говорило и сочетание цифр кода, однако это обстоятельство сейчас вырывало из его рук последние концы. Он вспомнил, с каким риском тащил с Кавказа эти дурацкие дискеты, чтобы отдать их и самому же похоронить перспективное дело о переброске оружия для бандформирований. И если сейчас позвонить этому Скворчевскому, Елизарова мгновенно отнимут, а вместе с ним – последние надежды приоткрыть тайну чаши из черепа старца и похищения инока Рафаила.

Должно быть, спецпрокуратура не контролировала вновь созданные спецслужбы… Правая рука не знала, что делает левая. Оставалось прикидываться тупым законником и охранять те государственные интересы, которых уже не существовало.

– Мне на ваши инструкции ровным счетом наплевать, – хмуро отозвался Бурцев. – Как вы понимаете, я приставлен исполнять контроль за законностью и уполномочен вести любые следственные действия. Сейчас я выписываю ордер на ваш арест… Впрочем, нет, не стану выписывать. Из монастыря вы ушли по благословению настоятеля, момента задержания никто не видел. Вы просто исчезли где-то по дороге.

– Вам за это придется отвечать, – предупредил Елизаров. – И меру ответственности вы себе представляете…

– Один раз вы у меня выскользнули из рук. Второго раза не будет.

Он понял все, чего хотел Бурцев; он узрел момент личной мести и, хорошо себе представляя безвыходность собственного положения, сменил тон.

– Не путайте свои личные амбиции и государственные интересы. Давайте искать компромисс.

– После того как ответите на мои вопросы.

– Ответить на все при всем желании не могу.

– А на все и не нужно. Начнем со старых наших дел. – Бурцев незаметно включил диктофон. – Вспомним Зубцовск. Кто вас внедрил туда и кто приказал отчленить голову неизвестного старца, схороненного при вашем содействии?

Елизаров желал поторговаться. Надо отметить, он тогда выполнил свою миссию, голову благополучно отсек и умело отыграл финал операции, но авантюра не удалась, и окованная золотом чаша оказалась в музее криминалистики.

– Как вы понимаете, эта информация не подлежит разглашению. Даже представителю спецпрокуратуры. Бурцев развернул его к себе, взял галстук, как удавку.

– Сейчас… Сейчас ты сам расскажешь все, без вопросов. Сейчас ты у меня из штанов выпрыгнешь от рвения! Кто приказал? Скворчевский?

– Нет, – полузадавленно прохрипел Елизаров. – Был другой… резидент.

– Скворчевский приказал выкрасть монаха?

– Приказал найти монаха…

– А кто выкрал?

– Не знаю… Отпустите! – Елизаров вцепился в руку, вонзил ногти: багровое лицо его начинало синеть. – Дышать…

Сергей швырнул его на стул, но Елизаров полетел на пол, в кабинете загрохотало. В двери заглянул участковый, вытаращил глаза.

– Вон отсюда! – рявкнул Бурцев. Елизаров принял это на свой счет и пополз к выходу – пришлось вернуть его назад.

– Продолжим поиск компромисса. – Бурцев умышленно дыхнул ему в лицо. Только больше не серди меня, не надо…

– Операцию проводил сам… генерал Клепиков.

– Какую операцию?

– «Пирамида»… Изъятие головы.

– Кто такой Клепиков?

– Мой резидент. Бывший…

– Где он сейчас? В отставке?

– Не знаю! О нем ничего не знаю. Меня передали Скворчевскому.

– А старец в могиле – кто? Зачем потребовалась Клепикову голова?

– Мне не известно… Я исполнитель. Я только исполнитель. Лишних вопросов не задают…

– Так, хорошо, – одобрил Бурцев и сел. – Продолжим искать компромисс или расскажете все сами?

– Методы у вас… Не прокуратура – гестапо…

– Лирические отступления напишешь в мемуарах. Конечная цель операции «Пирамида»?

– Точно не известно… Однажды я слышал от Клепикова… Он ругался, с него тоже требовали…

– Что требовали?

– Завершить операцию… Голову изъяли на таможне. А ее нужно было вложить в пирамиду.

– В какую пирамиду?

– Так сказал резидент.

Сергей внезапно вспомнил Студеницы и агента КГБ Сливкова, утверждавшего, что в доме Кузминых жил некий старец, которого после смерти куда-то увезли.

– Ладно, будем считать, что за Зубцовск вы ответили, – согласился Бурцев. – Теперь нужно вспомнить Студеницы. Тоже дело прошлое, что ни говори, много воды утекло…

Еще не закончив мысли, Бурцев заметил, что Елизаров среагировал на название города. По сравнению с Зубцовском это была для него свежая и больная тема.

– Знаю, вы не стреляли, – упредил он, – Николая Кузминых убил голландец. Я хочу уточнить вашу роль в этой операции. Вы же были в Студеницах?

– Я не был в Студеницах! – поторопился Елизаров и мгновенно притих, увидев, как Бурцев медленно встает из-за стола.