Януш Красинский - Сын Валленрода

Станислав понял, что затронул самое чувствительное место. Те развязали языки. Сколько же в них страха и дикой ненависти к этим «бандитам» из леса. Предоставь им возможность, и они сдерут живьем кожу с каждого партизана. Как они только их не называют: убийцы, волки, чертово дерьмо. Станислав поддакивал, как умел.

Особенно опасны мосты. Больше всего на свете они боятся мостов. Когда паровоз въезжает в первый пролет — это то же самое, как если бы им приказали прогуляться по натянутому канату. Не известно, в какой момент он лопнет. Нет ничего более кошмарного, чем мосты. Снятся им по ночам. Конструкции из спичек. Махонький кусочек тротила под опорный бык — и все летит с треском к чертовой бабушке. Проехать мост, оставить его позади — это значит получить еще несколько часов жизни. Пока не подъедешь к следующему. И тогда все повторяется сначала.

Станислав заметил вскользь, что риск, видимо, зависит также и от качества груза.

— Вы правы, герр фельдфебель. Одно дело везти бревна на стройку или эшелон с солдатами, и совсем другое — боеприпасы или легковоспламеняющиеся материалы. Это самое опасное, что может быть. Чувствуешь себя так, будто у тебя висит бомба за спиной. Один неосторожный шаг и… У железнодорожника всегда при себе проездной билет на небеса. Немного передохнешь в рейхе, хотя и там становится все трудней. Все чаще беспокоят англичане. А потом снова эта проклятая Польша. Сразу начинают пошаливать нервы. Затем Украина и оттуда путь на Крым… Там, пожалуй, хуже всего. В катакомбах полно бандитов. Выкурить их оттуда невозможно.

Второй, молчавший до сих пор железнодорожник чуть заметно усмехнулся.

— Ну, теперь мы приготовили для них сюрприз. Можно сказать, подарочек от железнодорожников. Попрыгают они теперь у нас…

В его улыбке пряталось дьявольское наслаждение.

— Что, дымовые шашки? — заинтересовался Станислав.

Железнодорожник покачал головой.

— Шашки — это хорошо для пчел. Наше угощение немного посильнее.

— Газы?

Снова та же усмешка.

— Это уже ближе, герр фельдфебель. Газ «циклон». Если вдохнул, не успеешь, говорят, даже почесать пальцем в носу.

Станислав почувствовал, как его бросило в жар. Он слышал о «циклоне». Его применяли в лагерях смерти. Он хлебнул глоток водки и закашлялся, пытаясь скрыть свое состояние.

— Вот это здорово! — выдавил он из себя. — Наконец-то сможете спокойно вздохнуть.

Первый железнодорожник не разделял, однако, энтузиазма второго.

— Такой груз нельзя перевозить вместе с боеприпасами, — произнес он. — Дело даже не в том, что я беспокоюсь за свою жизнь. Если произойдет взрыв, нам и так все равно крышка. Не найдешь потом, где голова, где ноги. Но этот единственный вагон отравит все вокруг. Если бы он взорвался, например, здесь, на вокзале… В общем, о чем здесь много говорить… пострадали бы город, гарнизон. Такой вагон должны отправлять вместе с транспортом селедки, консервов, но не с боеприпасами для танков. Это дьявольское оружие.

Станислав спросил, в каждом ли транспорте везут что-либо подобное.

— Ну, что вы, это, пожалуй, единичный случай. Хочу надеяться, что это так. Мне бы лично больше не хотелось везти такое.

Станислав поднял рюмку и предложил выпить за то, что они расстались с этим опасным поездом. Но они возразили, все равно кто-то должен довезти этот груз, но тост охотно поддержали. Они уже немного захмелели и хотели обязательно услышать какие-нибудь новости с фронта. Станислав едва от них отделался. Никогда еще, кажется, он никуда так сильно не спешил, как сейчас. Он уже знал все, что намеревался выяснить, а сведения, полученные об этом суперспециальном вагоне, заставляли его особенно сильно торопиться. Пришлось сказать, что он выпил лишнего, что не хотелось бы возвращаться в нетрезвом состоянии. После чего расплатился и вышел из ресторана.

Еще в тот же вечер ему удалось встретиться с Русланом в небольшом невзрачном шинке на другом конце города. Туда Станислав доставлял свои ежедневные донесения. Когда он вошел, Руслан уже встал из-за столика. Он ждал его около получаса и потерял надежду, что удастся сегодня увидеться с ним. Заметив Станислава, он задержался возле буфета и заказал еще рюмку водки. Появление немецкого унтер-офицера не осталось незамеченным. Гомон пьяных голосов на мгновение смолк. За Станиславом незаметно наблюдали. Хозяин тотчас выбежал навстречу и услужливо подвел к свободному столику. Приняв заказ, тут же исчез. Руслан, опираясь о стойку буфета, также не выпускал его из поля зрения. Выждав минуту, он подошел к Станиславу, вытащил из жилета карманные часы и положил перед ним на столик.

— Wollen Sie kaufen? Das ist eine gute Taschenuhr. Silbern [32] Не желаете ли приобрести? Хорошие карманные часы. Серебряные (нем.) . . — Руслан совсем неплохо говорил по-немецки, хотя произношение было неважное. Станислав взял часы и некоторое время молча крутил их в руках.

— Wieviel? [33] Сколько? (нем.)

Оба заговорили вполголоса.

— Добрался до железнодорожников, — сказал Станислав.

— Говори по-немецки, — заметил Руслан. — И продолжай рассматривать эти дерьмовые часы. Каких железнодорожников?

— Которые привели сюда спецпоезд.

— Хорошо. Что узнал?

— По-моему, все, что требовалось. Вагоны, помеченные буквой «Z», — это боеприпасы для танков. Есть еще один вагон, маркированный «ZZ». В нем «циклон».

— Что это? — Руслан или не знал такого названия, или просто не расслышал.

Станислав повторил более отчетливо:

— «Циклон». Тот самый, что применяют в Освенциме и Треблинке… газ.

Руслан подозрительно на него посмотрел.

— Армия не занимается газовыми камерами. У тебя слишком богатая фантазия.

— Боюсь, что моя фантазия здесь ни при чем, — сказал Станислав. — Речь идет не о газовых камерах. Этот газ предназначается для борьбы с партизанами. Его хотят закачать в катакомбы.

Руслан беспокойно шевельнулся.

— Ты в этом уверен?

— Я повторяю только то, что говорили железнодорожники. Рассказывая о газе, они были сильно возбуждены. Трудно передать словами всю ненависть, которую они испытывают к тем, кто пускает под откос их поезда. Они верят, что армия с помощью «циклона» расчистит для них дороги.

Оба надолго умолкли. Станислав, не переставая рассматривать часы, неуверенно поглядывал на Руслана. Он болезненно переживал недоверие своего нового шефа.

— Разве это так неправдоподобно?

Руслан взял часы, открыл крышку и стал внимательно разглядывать механизм.

— Я думаю, что такой человек, как ты, должен работать в самом рейхе, — произнес он неожиданно. — Когда-то я сам надеялся… если бы только не этот чертов язык. Он всегда мне давался с большим трудом. Да, то, что ты рассказал, звучит убедительно. Даже более чем… — он защелкнул крышку часов. — Ну, хорошо. Покупай, наконец, эти часы. Ты, наверное, еще не совсем поистратился?