Михаил Гришин - Старая прялка

Если бы Витька постоянно жил в деревне, он всю жизнь до самой смерти пил бы только родниковую воду. Она здесь особенная, потому что вытекает прямо из-под земли, загрязняться не успевает. Вот закончатся каникулы, он уедет в город, а память о нём останется. Пусть в его отсутствие люди ходят за водой да отдыхают на лавочке, ему не жалко.

Витька представил себе, как бабушка будет хвалиться перед соседями: золотой мол, парень, всё спорится у него в руках. И соседи, которые сейчас к Витьке относятся без должного уважения, будут тогда охать и ахать: как это они сразу не могли разглядеть в нем трудящегося человека. Думать так было приятно…

Покосившаяся дверь сарая подалась не сразу. Витьке пришлось изрядно повозиться, прежде чем она с ужасным скрипом отворилась.

В сарае было жарко и тесно от громоздившихся всюду старых вещей. Витька зажмурился, пережидая, когда глаза привыкнут к темноте. Но стоять с закрытыми глазами оказалось ещё хуже, чем с открытыми. В душе завидуя кошкам, для которых увидеть ночью даже самую крошечную мышку – плёвое дело, Витька перестал жмуриться. В углу сквозь узкую щель с улицы точил пыльный луч. Витька не спеша оглядел окружавший его хлам: с чего бы начать?

Тут он разглядел скворечник и несказанно обрадовался. Стать обладателем настоящего птичьего домика он и не смел мечтать. Витька не мог припомнить, чтобы в деревне у кого-либо висел скворечник. Значит, у него одного на будущий год поселятся скворцы, а потом они выведут и скворчат. От такой заманчивой перспективы у Витьки аж захватило дух. Он с ещё большим рвением стал копаться в старых вещах, выискивая такие нужные в его хозяйстве вещи.

Вековая пыль, поднятая от ветхих предметов, щекотала ноздри. Витька терпел, вытирая грязной ладошкой сочившийся по лицу пот.

И тут… Занятый делами Витька услыхал, как в сарае кто-то негромко чихнул. В том, что чихнул не он, Витька мог поклясться самой страшной клятвой, какая только бывает на свете. Он перестал ковыряться и оглянулся. Распахнутая настежь дверь зияла светлым дверным проемом. Витька подумал, что ему показалось, и опять стал вытаскивать из груды вещей старую деревянную прялку. Но тут опять кто-то чихнул.

Теперь Витька в этом ни капельки не сомневался. Медленно пятясь к двери, он приглушённо спросил:

– Кто здесь?

В этот момент легкий ветерок, из любопытства заглянувший в полумрак сарая, колыхнул свисавшую с потолка паутину. Витька почувствовал, как его лица коснулась липкая и мохнатая лапа невидимого чудовища. С диким воплем он рванулся к спасательному проему, но в дверях запнулся, растянувшись во весь рост. За его спиной тут же раздалось писклявое:

– Хи-хи-хи!

Не переставая по-заячьи верещать, он на четвереньках торопливо выполз из сарая.

Врассыпную брызнули перепуганные куры, закатывая глаза и икая, пробежал голенастый бабушкин петух. Кот Васька с противным воем стремительно вскарабкался на дерево, притих, затаившись в кроне.

На улице светило солнце, белые бабочки капустницы порхали над зелёной травой, из огорода пахло мятой и укропом.

Витькина душа из пяток неохотно вернулась на положенное ей место. Он огляделся: бабушка все также трудилась в огороде, далеко на лугу женщина по имени тетя Маруся доила свою козу Фроську. Отсутствие свидетелей проявленной им трусости несколько его воодушевило. Витька поднял камень и запустил им внутрь сарая. Чтобы нагнать побольше страху, заорал хриплым голосом:

– Эй, кто тут есть? А ну, выходи!

Камень, видимо, попал в цель, так как из сарая тут же донеслось жалобное:

– Ой!

Витьке стало стыдно за свой неприглядный поступок. Набравшись храбрости – негоже такому молодцу, как он, испытывать страх, – вошел внутрь. И все же голос его слегка дрожал, когда он спросил:

– Ты кто?

В углу, в свете тонкого пыльного лучика, шевельнулась серая тень. Витьке стоило огромного труда не убежать.

– Я-то? Я Бабася.

Витька смутно, но все же разглядел маленькую древнюю старушонку. Судя по её дремучему виду, было старушонке не менее ста лет, а может, и все двести. Витька зажмурил глаза и помотал головой, но старушка не исчезла.

Шаркая подошвами разношенных башмаков, она с кряхтеньем, но довольно-таки ловко перелезла через груду хлама. Вблизи он уже более детально разглядел её ветхий наряд: коричневая вязаная кофтенка, штопаная-перештопанная, да мешковатая не по росту тёмная юбка, латанная в нескольких местах нитками прямо через край. Голова старушки, покрытая ерундовым шерстяным платком, порванным на самом видном месте, была похожа на кокон бабочки павлиний глаз, который ему приходилось находить в кустах сирени.

Но более всего Витьку поразили глаза. Несмотря на почтенный возраст старухи, они сохранили живой блеск, юркими мышатами шныряли под теплым платком. Создавалось такое впечатление, что её выразительные глаза жили сами по себе. Витька стоял, разинув рот. Очнулся, когда старуха, шамкая беззубым ртом, сердито спросила:

– Ты чего ж это в меня камнем-то шибаешь?

Витька смутился:

– Я это… я нечаянно.

– Нечаянно, – передразнила старушка. – За нечаянно бьют отчаянно. Вот возьму каменюку-то, да и шибану им вобрат.

На всякий случай отступив, Витька стал торопливо оправдываться:

– Ну, что вы, бабушка. Это вовсе и не каменюка, а так себе… камушек… ма-а-аленький такой.

– Какая я тебе бабушка? – слегка вскипела старушка. – Я Бабася.

Стараясь быть повежливее (во-первых, так полагается вести себя с пожилыми людьми, а во-вторых, чтобы окончательно не разозлить эту чокнутую старуху), Витька спросил:

– Скажите, пожалуйста, а что вы делаете в нашем сарае?

– Что делаете, что делаете? Живу я здесь!

Если бы старуха призналась, что она свалилась с луны, Витька удивился бы меньше всего. Но жить в сарае? Что-то раньше он её здесь не встречал. Впрочем, возможно, что Бабася, как она себя называет, изредка и забредала сюда переночевать. От бабушки он слышал, что в старину по деревням ходили такие бездомные люди, их называли странники. По-своему истолковав её ответ, Витька опять спросил:

– Вы странница?

– Сам ты странник, – обиделась старуха. – Я тебе русским языком говорю: живу я здесь.

– Вам бабушка разрешила погостить? – допытывался Витька.

Старуха аж притопнула ногой от его бестолковости:

– Что ты все наладил, бабушка да бабушка. Если хочешь знать, я сама себе хозяйка и гостья. А знакома я была ещё с бабушкой бабушки твоей бабушки.

Вот так сходу проследить родственную связь всех бабушек было никак не возможно, и Витька честно признался:

– Ничего не понял.

Старушка схватилась за голову:

– За триста лет я еще никогда не встречала такого бестолкового мальчишку.