Katrin Sanna - В широком прокате

Реплики в поддержку слов осветителя посыпались со всех сторон.

– Не начинай опять, – Штильман тоже поднялся на ноги и, решив зачем-то покинуть своё место, начал бесцеремонно протискиваться между нами и передним рядом стульев. Он зацепился за ноги Пола и наступил на мою правую ногу. Даже не извинившись, Дэвид пробивался через нас прямиком к сцене. – Мы все здесь в одинаковом положении, – произнёс он, став рядом со Смит. – Никому не хуже и не лучше. Дорогуша, – снисходительно обратился он к озадаченной Сандре, – позволь мне с ними поговорить. Всё-таки я их лучше знаю. Я со многими из них работал, – режиссёр приложил руку к сердцу, словно давая клятву. – Не волнуйся, мы ничего не натворим. Нам нужно обсудить кое-что между собой. Так будет проще.

Шатенка, поколебавшись несколько мгновений, выразила согласие и стала удаляться к выходу. Следом за ней ушли её помощники.

– Ребят, мы в заднице, – без ненужных аллегорий изрёк новый выступающий. Говорил он почти шёпотом, но каждое слово было отчётливо слышно. – Вы можете отрицать это сколько угодно. Можете биться о стены. Можете драться с охраной. Можете объявить голодовку. Можете устроить бунт или отказаться работать. От этого ничего не поменяется. Мы – в заднице, – он повысил голос. – И чем раньше вы примете своё положение и будете делать то, что вам говорят, тем раньше мы уберёмся отсюда.

Мужчина сделал паузу. Он держал руки в карманах и смотрел вниз, в пол.

– Кто хочет выбраться из этого места? – Дэвид бегло оглядел сидящих. – Поднимите руки.

Само собой, не было тех, кто не хотел бы.

– Вам же ясно дали понять, что для этого нужно. Какая к чёрту разница, кто затеял эту игру и зачем. Нам всем просто нужно сделать то, чем мы и так занимаемся каждый день. Представьте, если бы перед вами поставили условие: чтобы освободиться из плена, нужно дышать. В этом случае вы бы тоже были против? Нет, ведь вы бы тут же умерли без воздуха. Здесь почти то же самое. Мы все одержимы кино. Мы не смогли бы жить без него. И нас просят создать фильм. Вы видите, что Заказчик – человек без башни и с неимоверными возможностями. И в случае отказа он может повести себя как угодно. Может, он запрёт нас в бункере до самой смерти, заморит голодом или закопает где-то в лесу. И никто никогда нас не найдёт. Желаем ли мы этого? Я точно нет.

– Ты предлагаешь так легко сдаться? И даже не попробовать сбежать или дать знать о себе кому-то снаружи? – Джен заставила меня вздрогнуть своим внезапным вопросом Штильману.

Тот вздохнул.

– Это будет самое разумное решение, – ответил за режиссёра Алекс Блейк.

– Это будет самое бестолковое решение, – парировала моя подруга.

– Давайте так, – Штильман попытался не допустить повторения тех же возмущений, что случились в первый день. – Не будем сейчас спорить. Нам следует переварить услышанную информацию. Уверен, вы хотите обговорить некоторые моменты друг с другом. Чуть позже соберёмся снова, а пока разойдёмся.

Все молчаливо согласились с этой идеей.

Глава 5

Мы лежали и смотрели «Доктора Хауса».

– Иногда лучший способ найти общий язык с другими людьми – это думать о самом себе, – утверждал с экрана доктор Уилсон.

Точнее будет сказать, я лежала и смотрела «Доктора Хауса», а Джен, закинув ногу мне на живот, дремала. Её настойчивое сопение иногда отвлекало меня от сериала, и тогда я погружалась в размышления.

Прошло примерно два дня с того момента, как Смит подробно изложила нам цель пребывания в плену. И до сих пор произошедшее с нами никак не укладывалось в голове.

Тяжело было понять человека, который поместил нас в эти обстоятельства. Он виделся ребёнком, который хочет получить игрушку, и неважно, какая цена за эту игрушку будет заплачена. Он представлялся злодеем, наплевавшим на законы и совершившим не одно преступление только ради того, чтобы провести эксперимент. Несомненно, он был жестоким, тщеславным, авторитарным интеллектуалом. И психопатом в придачу.

Многие из нас, в том числе и я, предполагали, что Заказчик был среди приспешников, которых мы видели. Это казалось самым логичным – спрятаться на виду. Вдобавок пребывание в гуще событий давало ему возможность видеть всё собственными глазами. Упиваться своей властью над нами. Наслаждаться тем, что он натворил. Возможно, похититель был ещё и садистом, и наши нервные срывы, панические атаки, приступы гнева, отчаяния и страха доставляли ему невообразимое удовольствие.

Сомневаюсь, что боссом могла быть Сандра. Она великолепно всё контролировала, знала ответы на все вопросы. Но её кандидатура казалась мне спорной.

Скорее уж это мог быть кто-то вроде Энрике, которого я, к слову сказать, так пока и не встретила. Он словно в воду канул. Может, над ним учинили расправу за чрезмерную разговорчивость? Может, он не должен был делиться со мной личной информацией? А может, Заказчик – это он, и, увидев, что я поставила под вопрос правдивость его истории, парень теперь боится быть разоблачённым?

С каждым часом, проведённым в этом комфортабельном склепе, вопросов становилось всё больше.

Позавчера нам показали, что было в бункере, кроме наших комнат, столовой и зала для общих заседаний. Сооружение состояло из трёх уровней. На среднем – исключительно номера, в которых ночевали мы, а также номера некоторых из тех, кто помогал Заказчику.

Нижний уровень располагал, как уже говорилось, столовой, залом с проектором, кинотеатром, там же находились помещения, которые можно было использовать как павильоны для съёмок, гримёрные, реквизиторские, звукозаписывающая и монтажная студии и несколько комнат, которые могли понадобиться в будущем при съёмке.

На верхнем уровне оказались помещения развлекательного характера: бассейн, тренажёрный зал, солярий, сауна, библиотека, бильярд. Там же находилось некое подобие медчасти, где мы, в случае необходимости, могли получить квалифицированную помощь.

Размах нашей тюрьмы пугал. После увиденного я окончательно прочувствовала серьёзность заключения. Ведь сколько нужно было человек, чтобы обслуживать такое здание.

Нам разрешили свободно передвигаться по бункеру, ночевать где угодно и делать что угодно в любое время, лишь бы это не мешало другим.

Хуже отсутствия связи с родными, наверное, было только отсутствие свежего воздуха. Никто не собирался устраивать нам прогулки. Так мы могли выдать себя или сбежать.

Мы потерялись во времени суток (никаких окон здесь не было и в помине), сбились с режима и спали, когда попало. Осознать, день сейчас или ночь, помогали только сигналы к приёмам пищи. В определённое время голос из динамиков, которые находились повсюду, сообщал, что мы можем спуститься к общему завтраку или ланчу. Но мы имели право питаться в любое время, хоть дни напролёт без остановки: еда в столовой была постоянно.