Тим Шток - Артем. Электрический рассвет

– «Рунега», если тебе о чем-то это говорит.

– Тот самый гигант?! Красный огонек с синей лентой?! – По мнению Артема, крупнейшую российскую нефтегазовую компанию, название которой было сложено из первых букв слов «русская нефть и газ», знал каждый, причем не только в России.

– Она самая, только я не совсем в ней, а… Ну, небольшое дочернее предприятие.

– А чем оно занимается?

– Всякие запчасти для буровых установок, насосов. Обслуживание… Ну так, в общем, по мелочи.

– Интересно! И нравится?

– Наверное, да, – пожала плечами Маша. – Или я уже просто привыкла.

– Понятно. А я – журналист по образованию, долго работал в продажах, а потом плюнул на это дело и решил открыть свой маленький бизнес.

– И как? Нравится?

– Скорее да. Но только после того, как доллар скакнул, в нашем сегменте поездок стало меньше. Люди начали экономить. Спасают только заказы от иностранных компаний. Их клиенты платят в долларах и евро, а в валюте расценки остались такие же. Хотя цены должны были упасть. Но мы рассчитываем, что клиентам не до этого, иначе нам просто перестало бы хватать на бензин.

Маша слушала очень внимательно, или Артему так казалось. Но он получал неимоверное удовольствие от того, что она просто идет рядом и слушает.

После этого они замолчали, и это не было тем неловким молчанием, которое непременно нужно нарушить. Они просто шли и смотрели по сторонам, а иногда – друг на друга. Говорить не хотелось: чувствовалось, что он и она просто могут идти рядом молча, словно понимая все без слов… Хотя Артему так много нужно было ей сказать!

* * *

Они шли по Арбату, и Артем поймал себя на мысли, что он впервые никуда не спешит. Обычно, когда он ухаживал за девушками, он ненавязчиво пытался взять их за руку, говорил комплименты и вообще делал все, что полагается мужчине, для того, чтобы как можно быстрее сблизиться физически и перейти от платонических отношений – нет, не к сексу! – к более интимному и доверительному общению, которое возникает между людьми, когда они касаются друг друга. Ему нравилось определение, которое дал Станиславский, когда его спросили, что значит «любить». И он ответил: «Хотеть касаться».

Артему показалось, что по-настоящему он никогда не любил. Он вдруг понял, что готов встречаться с Машей каждый день именно так – просто гулять, даже не держась за руки. Просто понимать, что она рядом. Просто рядом – не надо ничего больше! Защищать, оберегать ее, внимательно слушать – всего этого ему захотелось по-настоящему впервые в жизни.

* * *

Они прошли Арбат почти до конца и на перекрестке с Большим Афанасьевским, возле здания, в котором когда-то был магазин «Школьник», а ныне размещался какой-то ресторан, медленно развернулись и направились в обратную сторону. Шли они по большей части молча, но Артем иногда вставлял что-то из истории того или иного здания. «Здесь был магазин „Консервы“, в котором я в детстве покупал разливной сок из таких вот стеклянных конусов», – рассказывал он. Или: «В этом доме был магазин „Охотник“, в нем продавались чучела и ружья, а мы, мальчишки, бегали туда и покупали манки, в которые дудели на всю округу».

Каждый такой короткий рассказ Маша воспринимала с огромным, неподдельным любопытством. Она смотрела на Артема так, как никто никогда не смотрел. И она смотрела искренне. В Артеме было что-то такое, что заставляло и ее волноваться каждый раз, когда он начинал говорить. Но это было приятное волнение: вместе с ним приходило чувство спокойствия и умиротворения, которого она прежде не испытывала, общаясь с незнакомыми людьми.

Когда они дошли до парковки, Артем остановился, вдохнул полной грудью и с ноткой сожаления сказал:

– Ну вот, получилась такая маленькая импровизированная экскурсия по Старому Арбату, району моего счастливого детства.

– Мне понравилось, – сказала Маша. Артем смутился. – Нет, правда!

– Ну я очень рад, что тут сказать. Мне тоже очень понравилось с тобой гулять.

Возникла неловкая пауза. Артем все еще не мог смотреть на Машу в упор – он вежливо отводил взгляд, чтобы она не подумала ничего дурного, да и чтобы просто не смущать девушку, с которой он был знаком всего-то пару часов.

– Ну а если нам завтра еще куда-нибудь сходить? – сказал Артем уже смелее, чем в кинотеатре, но все еще с большой долей боязни того, что его предложение будет встречено отказом.

Маша не ответила сразу. Она посмотрела ему в глаза, отчего у Артема снова стали ватными ноги и по спине пробежала дрожь. Потом она опустила глаза, и Артему показалось, что ее снова как будто что-то терзает, как будто она принимает какое-то сложное решение.

Но она снова подняла глаза и ответила:

– Я буду очень рада.

Сердце у Артема чуть не выпрыгнуло наружу – он ощутил это физически. И чуть было не начал задыхаться и заикаться. Он подумал, что, даже если бы выиграл в лотерею миллиард, не радовался бы этому так, как сейчас.

– Я тоже… буду рад, – чуть запинаясь, ответил он. – И где мы встретимся? Снова в кино?

– Можно и там. Но давай не будем подниматься наверх? Просто на стоянке.

– Хорошо. Во сколько?

– Завтра я должна освободиться раньше, поэтому можно и в восемь, а можно и позже…

– Нет, тогда решено: в восемь.

– Договорились.

– Ну пока?

– До завтра, – сказала Маша и, нажав на брелок, открыла машину.

Артем направился к своей машине и на полпути остановился. Он не делал вид, что что-то забыл – он просто обернулся и посмотрел на Машу. Она сидела за рулем, двигатель был уже заведен. Она тоже смотрела в его сторону. Он помахал ей пальцами, развернулся и пошел.

Прежде чем сесть в машину, Артем обошел ее спереди, чтобы, оставаясь закрытым от обзора с парковки, наблюдать за Машей. Он проследил за тем, как она аккуратно вырулила со своего парковочного места и, свернув в Троилинский переулок, исчезла за поворотом на Садовое. И только потом сел в свой минивэн.

В течение следующих пяти минут прохожие, в поле зрения которых попадал одинокий минивэн, припаркованный на Денежном переулке, невольно начинали строить догадки относительно того, что происходит в этой странной машине: окна были закрыты, машина шаталась из стороны в сторону, а внутри надрывалась басами акустика и кто-то подпевал во все горло пьяным голосом.

Артем был трезв по факту, но пьян в стельку от того, как за эти два дня развернулись события. Он врубил на полную мощность «Moscow Calling» группы «Парк Горького» и орал во всю ивановскую, задыхаясь от безумного счастья и неистовой радости.

* * *

Артем не мог долго держать это в себе. Ему нужно было выговориться. Поэтому после того, как он успокоился и перевел дух, первым делом он посмотрел не в сторону планшета, который мог бы дать какую-то работу, а взял в руки телефон и набрал номер Вити. Пока устанавливалось соединение, он внезапно подумал, что чего у него нет – так это номера Маши. «Вот это промах», – беспокойно подумал он и, получилось, что подумал вслух.