Влад Бобровский - Отличники от других… Вторая четверть

Слушая рассказ девушки, я как будто впервые, увидел её воодушевлённое лицо. Казалось, передо мной другая Илона, увлечённая, полная энтузиазма заразить собеседника любовью к её родине. Не осталось и следа былой холодности и надменности, как если бы она сняла маску. Я слушал и представлял, что вижу описываемые места, слышу тишину, гулкие шаги редких туристов по булыжнику и запах реки, и шорох падающих жёлтых листьев, ковром усыпавших траву старого парка. Что-то необъяснимое, романтическое открылось мне в эту минуту, и я боялся неосторожно отвлечься и стереть это ощущение. Девушка замолчала, внимательно наблюдая за мной. Кажется, она прервала свой рассказ о Тракайском замке и его привидениях.

– Неинтересно, да? – озабоченно поинтересовалась она.

– Ты что, Илона? Очень интересно! – поспешил заверить я её. – Я очень люблю рассказы о местах, где ещё не бывал. Просто, ты так красочно, в подробностях описываешь свой город, что я представил себя, путешествующим по осеннему Вильнюсу пешком. Нереальное ощущение, как будто кино посмотрел.

– Из чего я могу сделать вывод, что ты много читаешь и обладаешь хорошим воображением, – отметила она, снова согрев меня улыбкой.

– А почему ты сказала «редкие прогулки»? – поинтересовался я. – Свой город я давно исходил вдоль и поперёк, но и сейчас с удовольствием гуляю по любимым местам.

– Да, и слушать умеешь внимательно, – добавила «девушка – Шерлок Холмс» штрих к твоей характеристике. – Всё дело в том, что на период моего знакомства со столицей пришлось интенсивное восстановителное лечение после операции. Для меня и сейчас проблема – долго ходить. А тогда, года два назад я вообще рада была уже тому, что мелкими шажками, держась за перила, могу выходить на улицу из надоевшей палаты болницы . И все мои впечатления, такие яркие и живые сформировались из трёх-четырёх прогулок с отцом и мамой в те редкие погожие дни, когда они приезжали за мной на выходные.

– Я удивляюсь тебе, Илон! – восхищённо и абсолютно искренне проговорил я, обретя, наконец, дар речи, когда осмыслил и до явственной боли в мышцах представил, что могла чувствовать она тогда. – Ты, должно быть, очень сильная! Я думал, что это качество не характерно девушкам, пока не узнал поближе одну. Я не спал всю ночь после первой встречи с Машей, представлял, что она должна была ощущать и сколько силы воли иметь, чтобы научиться снова ходить и жить после того, что с ней случилось.

– Да, я знаю это чувство. Со мной так же было, когда я познакомилась с ней или с другими девушками из группы плавания. Вот Маша – есть настоящий герой. А что я? Руки, ноги при мне. Ну, проблемы со спиной, но не парализована же, не в коляске передвигаюс .

Тут она беспокойно оглянулась и суеверно постучала кулачком по деревянной столешнице. Потом, сняв очки, вытерла ладошками глаза, неуловимым жестом убрав свои длинные золотистые волосы с лица. Взглянув на меня тем же трогательно беспомощным взглядом, как тогда, в «Оптике», спросила:

– Влад, хотела спросить, вот ты, здоровый молодой парень, дружишь с Машей. Она – инвалид. Не жалеешь?

Я ответил не сразу. Вопрос был поставлен слишком прямо и требовал очень осторожной формулировки ответа чтобы, во-первых, ненароком не обидеть собеседницу, во-вторых, удержаться от хвастливых и самонадеянных напыщенных фраз и, в-третьих, не задеть наших с Машей отношений легкомысленными словами. Вспомнил взгляд пронзительно-зелёных глаз, проникающий в самую глубину моей души, словно предостерегая от ошибки.

– Если бы это был кто-то другой, может и пожалел бы. – Сказал я серьёзно. – Но, Машка – отличная девчонка, умная, красивая, добрая, внимательная. Она меня уважает, доверяет мне. Я готов на руках её носить, лишь бы она была счастлива. Но она и сама отлично справляется с любыми трудностями и очень не любит, когда её жалеют и стараются оказать помощь, намекая на инвалидность.

– Но ведь она отличается от других здоровых девушек даже внешне.

– Конечно, мы с ней и подружились потому, что она не стремилась быть на кого-то похожей. Она у меня уникальная. И её особенность, если ты об этом, только подчёркивает душевные качества: силу, выдержку, волю. И это тоже меня к ней влечёт.

– Мне сложно понять. Наверное, потому, что я выросла дома одна и общалась в болнице с такими же, как я детьми, у которых болезнь отнимает возможность нормално двигаться и дружить с другими, обычными малчиками и девочками. Я понимаю, что чувствуют инвалиды. Не толко физически. Помню, мне, как и им очен страшно было выходить на улицу и терпеть взгляды посторонних здоровых людей. Иногда я видела в них сочувствие, а чаще это было мимолётное равнодушие. Люди, как будто обжигаясь, отворачивались, не желая видеть меня в уродливом корсете среди них. Словно боялись, что я заражу их своей инвалидностью. Особенно сверстники, силные , спортивные, уверенные в себе, к которым «клеятся» и обычные, и даже очень красивые девушки. Забавно и грустно было, когда в школе, здесь в Ростове, многие опасались прикоснуться ко мне, упорно смотрели мимо, разговаривая со мной.

– И что, сейчас тоже так? – смог, наконец, вклиниться я в неторопливую речь собеседницы.

– По-разному. Болшинство привыкли. Кто-то до сих пор считает, что я – иностранка, – трогательно улыбнулась она. – Но есть и исключения. Они, кажется, не имеют «тормозов», стараяс показат своё превосходство, доказать, что они самые крутые и лучшие в классе.

– Да, легче показать, какой ты сильный и бравый на фоне слабых или больных. – Продолжил я мысль Илоны. – Но, это же подло?

– Верно. Такое слово тоже ест в моём лексиконе. Но я научилас доволно эффективно защищатся .

Немой вопрос на моём лице видимо позабавил девушку. Она откинула с лица волосы и в упор посмотрела на меня высокомерно и с таким холодом во взгляде, что я отвёл глаза, содрогнувшись.

– Скажи, Влад, тебе комфортно было заговорит со мной, когда мы встретилис ? Если бы ты не знал меня заочно?

– Честно, не очень, – согласился я, поёжившись, хотя в кафе было так же тепло и уютно.

И тут меня осенило.

– Я понял. Твоя поза, положение головы, лицо, взгляд – это и есть защита, напускной холод, сквозь который не каждый решится пробиться, чтобы приблизиться к тебе?

– Верно! – Рассмеялась девушка. – И это работает здесь, в этом городе лучше, чем на моей родине. Там все так ходят. Что тут скажеш – националная особенност .

– Поразительно! – восхитился я её находчивости.

– Когда я это поняла, почувствовала себя увереннее среди людей. А самое главное – стала быстрее выздоравливать. Но я себя всё равно чувствую чужой, «алией» из другого параллельного мира. Мой мир здесь же, рядом. В нём немало таких же, как я людей с ограничениями возможностей, моих друзей и знакомых. Мы как бы под защитой своей брони живём. И крайне редко я пускаю в него кого-то из мира здоровых. Только тех, кому могу доверять.