Валентин Пичугин - Без права на возвращение

Всякий раз возвращаясь сюда, он словно растворялся в атмосфере окружающих его красок, звуков и запахов, и сам становился свидетелем этой восхитительной истории взлёта и падения многих людей, городов, империй; он чувствовал себя частицей, молекулой на ночном перекрёстке пространства и времени.

На травертиновых ступенях у фонтана Треви сидели редкие посетители. Невидимые глазу струи падали вниз и маленькими морщинами разбегались по антрацитовой поверхности воды, редкие капли рождали порой искрящиеся гейзеры, тут же гаснущие в маслянистом отражении ночного неба.

Андрей присел, чтобы послушать эту незримую музыку воды и камня. Он любил такие мгновения, они помогали обрести ему душевное равновесие между прошлым и предстоящим. Статуи из глубины Триумфальной арки казались ожившими: причудливая игра отражённого света и теней, словно заставляли их двигаться, лишь величественный Океан, выдвинувшись вперёд, был холоден и неподвижен. «Ему по должности так положено», – мысленно улыбнулся Орлов.

Он посидел ещё немного, уходить не хотелось. «Что-то ждёт меня в поездке в отчие края», – всплыл в памяти фрагмент давно забытой песни. Андрей часто напевал Эльзе услышанные им в детстве мелодии. Она сама просила об этом, когда они вдвоём, укрывшись пледами, сидели у камина. Завывание вьюги за окном угадывалось только по колышущимся язычкам пламени и редкому стуку срываемого с верхушек сугробов снега в окно.

– Ты в низине родилась, в низине росла,

И в низине б тебе поискать ремесла, –

На крутом берегу все дороги круты, –

Беспокоюсь, боюсь: заплутаешься ты!..

Андрей помнил, как вечерами в московской квартире играла пластинка, как забавно мелькали изображения на бумажном кругляше в центре диска. Отец с матерью сидели на диване, держа друг друга за руки и подпевали Алле Иошпе, а потом он опускался на палас, расстеленный на полу гостиной, и засыпал под чарующие звуки неведомых ему инструментов…

Орлов поднялся, стало свежо. Набросив на плечи ветровку, он направился в сторону Замка Святого Ангела. Мост через Тибр к этому времени опустел, редкие прохожие спешили по домам. Андрей облокотился на перила моста. «Подумать только, этому строению почти две тысячи лет, а он продолжает служить людям. Наверняка, насмотрелся за это время на многое. Интересно, если бы человек имел возможность жить так долго, он, наверное, скончался бы не от старости, а от впечатлений. До встречи, дедушка Сан-Анджело, надеюсь, ещё увидимся».

Сойдя с моста, Орлов повернул налево, в направлении Собора Святого Петра, но пройдя несколько десятков метров, решил, что было бы правильным уйти парком Анриана, чуть правее Ватикана, чтобы сразу выйти к церкви святой Анны и стоянке такси неподалёку.

Визг автомобильных шин, разрывая тишину, ударил по перепонкам. Андрей, погруженный в красоту летней ночи, невольно отшатнулся, из мгновенно распахнувшихся дверей чёрного джипа выскочили двое. Расстояние было столь малым, что он едва успел среагировать на того, что слева, впечатав тому подошву ботинка в центр груди, успев оценить, как здорово это у него получилось. В тот же момент страшный удар сбил его с ног, сгруппировавшись, он успел откатиться с места падения, чтобы сориентироваться откуда ждать угрозы. Нападавший справа, полагая, что жертва беспомощна, вытащил из кармана плотно свёрнутый пакет, встряхнул его, и направился к лежащему Андрею. Краем глаза он увидел, как поднимается после его удара другой. «Они не намерены убить меня, тогда вопрос: зачем я им нужен?» Подпустив противника поближе, Орлов совершил прыжок, который знатоки брейк данса оценили бы как «ветряную мельницу», последовавшие за этим поочерёдные прямые удары в корпус сжатыми пальцами опрокинули нападавшего. Но Андрей совсем упустил из виду поднявшегося после его первого фронт-кика, неожиданный удар в область шеи снова свалил на четвереньки, а последующий удар в бок, по рёбрам, опрокинул его навзничь.

В попытке подняться он повернулся…, и, совершенно, напрасно, удушающий захват сзади без вариантов высвободиться: сознание медленно уплывало, напряжённые мышцы шеи уже не могли сопротивляться железной хватке противника, стремящегося его удушить. «Чёрт, как нелепо…», – розовая пелена застилала глаза, сумка со стилетом лежала поодаль, не дотянуться…

Сквозь мглу, наполнившую его мозг, он услышал зуммер: «звонок с того света?» Хватка, державшего его сзади, внезапно ослабла, Андрей, не имея сил подняться, хватал воздух ртом, но спазмы не позволяли сделать этого. Его вырвало, только после этого свежий воздух наполнил и расправил схлопнувшиеся лёгкие. Прокашлявшись, он поднялся и, покачиваясь на неверных ногах, огляделся, двое лежали ничком на асфальте, третий, державший в руках электрошокер, стоял рядом. Не веря глазам, Андрей качнулся в сторону и пристальней вглядевшись, хрипло воскликнул:

– Тунисец?!

– Почему тунисец? Я итальянец, но родился в Иране.

– Дорогой ты мой иранец, – от избытка чувств он хотел обнять спасшего его от неопределённых последствий и невесть откуда взявшегося утреннего посланца от Шефера, но тот отстранился и потребовал вывернуть карманы.

– Зачем? – удивился Андрей. – У меня там ничего нет.

– Выворачивай, – с требовательной интонацией тихо произнёс иранец.

Ничего не понимая, он сунул руки в боковые карманы, пальцы нащупали в уголке одного из них что-то похожее на таблетку. Орлов осторожно вытянул её двумя пальцами, это была крохотная металлическая сфера.

– Что это?

– Давай! – мужчина протянул руку.

Андрей отдал железную горошину, иранец бросил её на землю и наступил каблуком:

– Прощай. И быстро уходи отсюда, – фигура спасителя растворилась в темноте парковых деревьев.

– Как зовут тебя, – крикнул он ему вслед, не надеясь на ответ, однако с противоположной стороны от того места, где скрылся незнакомец раздалось тихое:

– Друзья зовут меня Дестино …

Когда он добрался до стоянки такси, часы на колокольне пробили полночь. «Словно новый день знаменует новую задачу на предстоящие недели». Андрей загадал, что если доберётся до аэропорта без приключений, то вся его дальнейшая поездка пройдёт без осложнений и ненужных проблем.

Ночная автострада до Фьюмичино была свободна, и уже через полчаса он был на месте. В небольшой гостинице у аэропорта, в которой часто останавливался раньше, Андрей снял одноместный номер и попросил принести в номер бутылку минеральной воды и стакан чая с лимоном: давняя жажда не давала покоя. Прежде чем принять душ, он погасил свет в номере и посмотрел на улицу, окна выходили во внутренний дворик. Не обнаружив ничего подозрительного, Орлов прошёл в ванную комнату. «Где они могли подбросить маячок? Пожалуй, в толчее метро, точно, кто-то ещё толкнул меня в бок, – вспоминал он, стоя под бодрящими струями холодной воды. – До самолёта восемь часов, надо встать в шесть, чтобы попасть на регистрацию». Андрей нарочито проговаривал себе эту установку, и она безупречно служила ему второй десяток лет, внутренний хронометр, «заведённый» ещё с армейской службы, работал чётко, без сбоев.