Александр Пушко - ПутешестВеник, или С приветом по Тибетам

Первое время она с тревогой думала: «А ведь в школе с этим у нас могут возникнуть более существенные проблемы».

Но время шло и с его течением проблема нивелировалась и потихонечку перешла в разряд: «будем решать по мере появления».

Глава вторая. Веник.

О, сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух,

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель (с).

А. С. Пушкин.

Как ни странно, но начало школьной поры прошло на удивление без особых сюрпризов. Римма ждала сюрприза первого сентября, потом второго. Потом ждала первое родительское собрание. Там уж ей точно устроят допрос! Потом пришло окончание первой четверти. Но всё шло гладко. Тишина! И Римма успокоилась.

Но потом ей пришлось-таки забеспокоиться, причём волнения пришли с противоположной стороны – в чтении дела у Вени шли совсем плохо. Как поняла позже Римма, Веня пытался найти в буквах логику. Он спрашивал, например, почему слово «маленький» содержит больше букв, чем слово «большой». Почему?

Да и вообще, не легче ли писать, например, слово СЛОН большими буквами, если он взрослый, а если он маленький писать маленькими буквами? Зачем к нему добавлять какой-то «ёнок»? Кто это такой и почему у маленького слона он есть, а у взрослого – нет?

А ещё почему в словах «овал» и «круг» по четыре буквы, а в слове «квадрат», у которого как раз четыре угла, наоборот – семь. Почему у звезды пять концов, а букв в слове «звезда» шесть.

Он пытался найти причину, по которой буквы стояли в алфавите именно в том порядке, в котором они там стоят. Ведь логичнее бы было поставить сначала гласные, потом согласные. Он считал сколько палочек в той или иной букве, в общем, раскладывал буквы на простейшие, а вот складывать из них слова никак не хотел.

Спустя какое-то время Римма даже почувствовала некую тревогу. Ну ладно, быть мамой вундеркинда она боялась, но хотя бы отличником-то её сын мог быть, причём на вполне себе законных основаниях. Она вспоминала тот день, когда он поразил её своей памятью. Но насколько Веня хорошо запоминал информацию, настолько же катастрофически не хотел связывать её, когда она не подчинялась именно «его», правильной логике.

Он задавал учителю «заумные вопросы», при этом не давая самые простые, элементарные, казалось бы, ответы. Для одноклассников эта самая характерная черта Вени – усидчивость, быстро перешла в разряд «тормознутость».

Веня часто задумывался неведомо над чем, витая в облаках, и видок у него в такие моменты был не самый умный, мягко говоря. Слюна, конечно, не капала, но… Некоторые учителя даже начали, в своих перешёптываниях, иногда, употреблять термин «задержка в развитии».

Правда, был и небольшой казус, который напомнил Римме о происшествии в саду со счётом. В бассейне, куда Веня начал ходить во втором классе.

Однажды, когда Римма в конце первого года занятий забирала сына, её подозвал тренер. Римма, естественно, наивно полагала, что для того, чтобы обсудить успехи сына за год. По словам Вени, он занимался усердно, все задания тренера выполнял, многих сверстников на дорожке уже обгонял. Она ему охотно верила, Веня продолжал быть усердным и старательным ребёнком.

Но тренер – развязный молодой человек, как оказалось, был другого мнения. Он не любил выскочек и умниц. Скорее всего потому, что сам он звёзд с неба не хватал. К этим звёздам он относился только тем, что сам он был явно неудавшимся спортивным кумиром, не нашедшим себя нигде после занятий плаванием. Занятий, в итоге так и не давших путь в действительно большой спорт, к заветным медалям, чемпионству, поездкам на соревнования за границу. Поэтому он остался в родных стенах бассейна ввиду своей неприменимости где-либо ещё, на бесконечных трудовых просторах страны.

– Вы знаете, ваш сын надоел меня поправлять. Сколько дорожек уже проплыли, я буду решать. Не надо мне доказывать, что я неправильно считаю. Объясните это ему!

– Но он действительно очень хорошо считает. Это у него с детства. Он очень внимательный. Я так понимаю: вы даёте задание, и он его выполняет.

– А мне не надо правильно. Это такой приём мой, педагогический. Ну, типа морковка для ослика. Тренерская уловка. Понятно? Да и вообще, мне нужен счёт только до трёх. Третий, второй, первый разряд. А потом КМС. А по сути мне бы вообще, один заслуженный мастер спорта в воспитанниках, и ничего больше не надо. Один. Это волшебная цифра в спорте. Первое место. Понятно? И я, только я, могу привести вашего сына к нему.

–То есть дети для вас ослики. И если они не выполнили эти ваши нормативы, не заняли первые места, а просто получили здоровье, они впустую потраченное вами время?

– Ну, суть вы схватили.

– Не схватила, а ухватила. И сын мой «не надоел вас поправлять». Вы даже говорите не очень понятно, не то что считаете.

– Зато с вами всё понятно, дамочка. Я если и буду с кем разговаривать дальше, так только с его отцом.

– Его у него нет.

– А, ну тогда тем более всё понятно…

– Что там вам ещё понятно?! Как таких, как вы, вообще, допускают к занятиям с детьми!

…На этом занятия плаванием, да и вообще спортом, для Вени закончились.

Отца своего Веня не помнил, по той простой причине, что никогда с ним в пространстве не пересекался. Возможно, тот и не знал о существовании сына. Скорее всего. Мама об этом молчала, а Вениамин, даже став взрослым, такие вопросы ей не задавал. Поняв в третьем классе значение слова «отчество», он узнал, что его отца звали Андрей. На этом его знания об отце заканчивались. Фамилия Валькер принадлежала семье матери.

Мама же, попросту не решилась для записи в свидетельство о рождении использовать индийское имя Абхей и выбрала созвучное индийскому, русское. Слава Богу, мальчик пошёл внешностью в её родню и о заезжем смуглом курсанте, и отце мальчика по совместительству, ей скоро уже ничего не напоминало.

Классная руководитель, видя огорчение, несостоявшейся мамы вундеркинда, успокаивала её: «У вашего Венечки хороший потенциал. Я знаю таких детей. Уже к четвёртому классу многие хорошисты, отличники сдуются, а Веня на новых предметах себя покажет, будьте уверены».

И она была права, как говорится терпение и труд всё перетрут. По поведению у него неизменно было «прим.», что для школы на окраине города, называемой в народе «Шанхай», то ли за густонаселённость бараков-деревяшек, то ли просто намекая на удалённость от центра, было редкостью. Было в этой школе много детей из семей откровенно неблагополучных, где детей забывали утром не только умыть, но и покормить.

Смотря на то, как её сын корпит над домашкой, высовывая от старания кончик языка изо рта, Римма иногда корила себя за тот разговор с сыном, когда она объяснила ему, что быть особенным ни к чему хорошему не приведёт. Может, надо было поддержать его? Чего она тогда так испугалась?