Джеймс Уиллард Шульц - Брат Красной Вороны

Мы быстро разделали добычу Красной Вороны, найдя барана достаточно жирным, а потом пошли и разделали моего, который тоже был весьма жирен для этого времени года. Мы были счастливы; нам оставалось только привести своих лошадей и нагрузить их жирным мясом, Солнце не прошло еще и половины пути к зениту. Я предложил добраться до вершины горы и полюбоваться окружающим видом. Прогулка протяженностью в четверть мили привела нас на вершину большого утеса. У его подножия, и так далеко внизу, что они казались не крупнее кроликов, стадо толсторогов направлялось к участку лишенной растительности беловатой земли. Я посмотрел на них в подзорную трубу и сказал Красной Вороне:

– Они едят грязь и пьют белую воду, которая собирается в ямах, оставшихся после них.

– Такие места, где вода в родниках на вкус как огонь, часто встречаются в здешних горах; многие рогатые животные любят пить эту воду и есть эту грязь, – ответил он.

Вкус как огонь – это было название щелочи, насколько мне было известно, и, когда наша компания привезла туда поваренную соль, черноногие дали ей то же название – ист-сик-си-пок-уи, и очень удивлялись, что нам нравится приправлять ею свою пищу 6.

Пока мы наблюдали за толсторогами, к ним присоединились пять лосей и пара белохвостых оленей, и все они тоже стали пить горькую воду. Красная Ворона сказал, что, когда нам снова понадобится мясо толсторогов, нужно будет прийти к источнику и дождаться, когда животные придут к нему, а не карабкаться по горам, выслеживая их. Мы некоторое время оставались на вершине утеса, любуясь необъятными равнинами на востоке и на севере, восхищаясь зрелищем покрытых снегом вершин, таких высоких, что они, казалось, пронзают небо, которые, как я точно знал, до меня не видели глаза белого человека.

– Старик 7был очень сильным и прыгал непонятно как, – лениво произнес Красная Ворона.

– Это как?

– Когда он создавал эту страну, которую потом отдал нам, он решил, что она не должна состоять из одних равнин; поэтому он стал прыгать, и там, где он прыгал, поднимались горы на длину и высоту его прыжка.

– Он был хорошим прыгуном. А нам теперь пора возвращаться за лошадьми, – ответил я.

Мы снова прошли мимо своей добычи и по длинному пологому склону спустились к хребту в том месте, где он отходил от горы, каменистый и лишенный растительности, за исключением растущих тут и там кустов по пояс высотой. Пока мы шли к тому лесу, где оставили своих лошадей, Красная Ворона затянул песню Волка, любимую песню охотников, и еще продолжал ее петь, когда мы приблизились к густым зарослям низкорослых сосен и пихт, и я тоже попытался ее подтянуть, стараясь выучить ее, хотя своим строем она очень отличалась от привычного нам.

– Нет! Не так, – сказал он, прервавшись и обернувшись ко мне. – Послушай, как надо.

И он продолжил, снова пропев эту часть песни, пока я внимательно вслушивался.

Мы были примерно в тридцати шагах от леса и, приблизившись к густому кусту, разделились, чтобы обойти его с двух сторон. И вот, когда мы почти обошли его, бабах! раздался выстрел из ружья со стороны леса, и тут же стрела, выпущенная в Красную Ворону, ударила в затвор его ружья, которое он держал перед грудью.

– Берегись! Прячься в кусты! – крикнул он мне.

ГЛАВА II

ПО СЛЕДУ КОНОКРАДОВ

Когда мы с Красной Вороной прыгнули в сторону, чтобы скрыться в кустарнике, который мы обходили, оба мы увидели – хотя и смутно, сквозь облако порохового дыма за порослью молодых сосен – стоящего человека, который стрелял в меня из ружья. Потом мы потеряли его из вида, когда бок о бок залегли в кустарнике, не видели мы и того, что выпустил стрелу, которая должна была пронзить грудь Красной Вороны и лишь случайно попала в его ружье. Это ужасное нападение в тот момент, когда мы совершенно не могли предположить присутствие врагов, была для нас настоящим шоком; наши сердца колотились о ребра, нас трясло, словно от сильного холода.

– Надо остановить дрожь, – прошептал я, стараясь не стучать зубами.

– Да. Быть смелее, наблюдать за ними, быть готовыми к нападению.

Мы слышали, как в лесу наши лошади переступали копытами, пытаясь отогнать стаи жестоких кровососов; животные были там, где мы их оставили. Как мы поняли, враги решили позволить им оставаться на месте, пока они не убьют нас, чтобы захватить наши ценные ружья и снаряжение.

Мы поднялись на коленях, но эта позиция была очень неудобной, поэтому мы постарались сесть, следя за тем, чтобы не потревожить листья кустарника. Головы наши были ниже, чем начиналась листва, так что, глядя через голые ветки, мы могли видеть весь лес, от одного края хребта до другого; но, как мы не вглядывались, никаких признаков врагов увидеть не смогли.

– Может, они прошли к тому или другому краю хребта, чтобы добраться до возвышенности за нами и оттуда напасть на нас, – шепнул я после долгого и безрезультатного наблюдения.

– Нет. Я уверен, что вижу одного из них – он стоит и наблюдает за нашим укрытием. Смотри на мертвую сосну справа от нас; прямо за ней две маленькие сосны с густыми ветками от самой земли; он прямо за ними, он должен быть там, потому что, хотя день безветренный, ветки на высоте головы то и дело дрожат. Посмотри на это место через свой далеко видящий инструмент.

Я опустил ружье, положил его на колени, достал из футляра подзорную трубу и раздвинул ее, стараясь не задеть кусты – задача была не из легких. Я долго доставал инструмент и еще дольше наводил его на нужное место между пересекающимися ветвями двух рядом стоящих сосенок, и потом я вздрогнул и выдохнул, чем дал Красной Вороне понять, что заметил человека.

– Он там? Один? – шепнул он.

– Да. Один человек.

Я смотрел на него через мощную трубу, и мне казалось, что нас разделяют только пушистые ветки деревца. Я словно смотрел в его глаза, а он в мои. Глаза его были большими, холодными, блестящими; он не мигая смотрел в мою сторону. Кожа вокруг глаз была покрыта мелкими морщинами; остальное лицо было выкрашено красной краской. Он одет был в кожаную рубашку, с его плеч спускался плащ из бизоньей шкуры. Над бурой хвоей за его плечом торчал ствол ружья. Пока я смотрел на него, он медленно поднял руку, еще медленнее развел ветки перед своим лицом и, подавшись вперед, уставился на куст, в котором мы прятались, сквозь сделанную им щель шириной в дюйм или два. Так он простоял довольно долго, а потом, осторожно отпустив ветки, подался назад и, обернувшись вправо, знаками сказал своему товарищу, которого я не видел: «Я их не вижу.»

Его товарищ, должно быть, знаками ему сообщил свой план о том, как напасть на нас, потому что тот немного погодя знаками ответил: «Нет. Мы будем сидеть здесь и ждать, когда они появятся.»