Робин Каэри - Час Купидона. Часть III. Момент истины

– Сюда, месье! – повторила мадам де Ланнуа, уже и сама веря в правильность того, что намеревалась сделать: укрыть незваного ночного гостя, проникшего в покои королевы, и помочь сбежать.

Со стороны Большой галереи послышалось гулкое эхо топота бегущих ног, грохот амуниции и громкие голоса. С минуты на минуту поднятые по тревоге гвардейцы и стоявшие в карауле швейцарцы, могли появиться в приёмной королевы. А значит, ей следовало поспешить и незамедлительно спрятать незнакомца в своей комнате.

Конечно же, комната мадам де Ланнуа, которую герцогиня делила с компаньонкой – мадемуазель Элоизой Шанье – не могла претендовать на то, чтобы называться идеальным укрытием для беглеца в случае, если бы гвардейцам вздумалось устроить обыск во всех дворцовых покоях. И к тому же герцогиня остерегалась впутывать мадемуазель Шанье в опасное для её репутации дело. Но, как назло, в комнате, которую по приказу королевы предоставили в пользование мадемуазель Шанье, в одну злополучную ночь вторглись воры, а вслед за ними и гвардейцы, устроившие за ними погоню. Они-то и устроили такой погром, что потребовалось произвести ремонт, который начали и не успели завершить. Поэтому Элоиза Шанье снова поселилась в комнате герцогини де Ланнуа, и в эту ночь её светлости пришлось отправить девушку спать в комнату своей камеристки – мадемуазель Мари. Так что, именно в ту ночь герцогиня осталась в своей комнате одна. И, дожидалась появления незнакомца, о котором её предупредил дю Плесси-Бельер, она коротала время за вязанием, поскольку уснуть в ту ночь было немыслимо.

Переодевшись в ночную сорочку, она надела плотный шлафрок длиной до пят, распустила причёску и надела на голову пышный ночной чепец с тем, чтобы не вызвать ни малейших сомнений в том, что её разбудили во время крепкого сна в случае, если гвардейцы вздумают поднять всех обителей апартаментов свиты королевы.

– Входите же, месье! Сюда! И бога ради, позвольте мне помочь вам! Не пытайтесь сбежать. Из моей комнаты для вас есть только три выхода. Два из них моментально приведут вас к караульным. Третий поможет вам спастись. Но это не раньше, чем я пойму, кто вы такой? Что вы делали в приёмной её величества в этот час?

Это прозвучало довольно сурово, и, судя по поникшим плечам и опущенной голове незнакомца, достаточно внушительно.

– И незнакомец ли? – прошептала, обращаясь уже к самой себе мадам де Ланнуа, и вгляделась в лицо своего ночного гостя, скрытое под густыми вьющимися волосами, упавшими на лоб и глаза. – Такой ли уж незнакомец! Кто вы, месье?

При свете трёх свечей в канделябре, который стоял на её прикроватном столике, и огня в камине облик этого человека показался ей знакомым. Во-первых, весьма примечательный рост – всего несколько сантиметров отличали его от карликов, но в осанке и особенно же в том, как он понурил голову, было что-то детское, мальчишеское, если сказать точнее. Во-вторых, сжатые в кулачки руки были по-детски пухлыми и маленькими. Мадам де Ланнуа заметила тусклый блеск песчинок в одной руке – это было похоже не то на песок, не то на золотую пыль, которую применяли при золочении. И, в-третьих, самое важное – голос незнакомца! Стоило ему всхлипнуть в попытке подавить невольно выступавшие на глаза слёзы отчаяния из-за постигшей его опасности, и сомнений в том, кто стоял перед ней, более не оставалось!

– Не такой уж незнакомец, как я погляжу, – покачала головой герцогиня и, взяв двумя пальцами за подбородок, подняла голову мальчика повыше, чтобы заглянуть в его глаза. – Месье маркиз!

– Мадам, – вздохнул Виллеруа и понурил голову, пряча глаза от строгого взгляда герцогини.

– Вот так открытие! Я и предположить не могла, – по-доброму усмехнулась она и указала гостю на стул напротив её кресла.

Тот с минуту нерешительно топтался на месте, но мадам де Ланнуа было не до того. Из приёмной послышались голоса, и она поспешила к двери, на ходу ещё плотнее запахивая на себе длинный шлафрок.

– Господа! – приглушённым шёпотом обратилась она к гвардейцам, которые потревожили покой в апартаментах свиты королевы в столь поздний час. – Что всё это значит, господа? Могу ли я узнать, с чьего позволения вы ворвались сюда?

– Мадам, я крайне сожалею, – при звуке этого голоса мальчик, остававшийся в комнате у неё за спиной, сжался, закутавшись в плащ из грубого сукна. – Мы были вынуждены, мадам. У нас есть основания полагать, что часовой вор проник в покои королевы.

– Он здесь? – герцогиня даже вышла за дверь, как будто проявляя интерес к происходящему. – И где же он? Я вижу только ваших людей, сержант!

– Мадам, вор где-то здесь. Он спрятался, но мы его сейчас же отыщем, – прогундосил Дезуш, и его голос удалился вглубь зала. – Здесь есть выход в потайной коридор. Я думаю, что он воспользовался им.

– Безобразие! Господа, известно ли вам, который час? – это гневное восклицание раздалось с другой стороны приёмной.

– А, мадам де Навайль! – тут же позвала её герцогиня. – Вы сегодня дежурите в спальне её величества?

– Да. И королева была крайне удивлена этим шумом. И почему, спрашивается, отменили пажеский караул в приёмной? – откликнулась мадам де Навайль, подняв свечу повыше, чтобы рассмотреть лица вторгшихся гвардейцев.

– О, с этим вопросом не ко мне, моя дорогая, а к этим господам! – подсказала мадам де Ланнуа. – Кажется, это была идея герцога де Грамона. Не так ли, ваша светлость?

– Мадам, мне очень жаль, – названный герцогиней виновник тут же дал о себе знать, и прозвучавшая ирония в низком баритоне его голоса вызвала лёгкую улыбку у мадам де Навайль.

– Дорогой герцог, это вы? – поспешно заправив выбившиеся из-под ночного чепца локоны, заговорила она. – Уверена, что у вас есть всему этому простое объяснение. Скажите же, бога ради, в чём дело, чтобы я могла успокоить её величество!

– Дело в том, дорогая герцогиня, что мы решили поймать ночного вора. Как это называется у охотников? На приманку, – де Грамон объяснял тонкости своего плана столь непринуждённо, словно эта беседа происходила в салоне его дражайшей супруги и, к тому же при свете дня.

– Поясните, герцог, я прошу вас! – присоединилась к этой милой беседе мадам де Ланнуа. – Мы все в полном неведении.

Послышались шаги ещё нескольких человек, вбежавших в приёмную. Они пронеслись мимо двери комнаты герцогини и затихли в противоположном конце зала – там, где находилась дверь в потайной коридор.

– Так вот, милые дамы, – продолжал герцог. – Эти напольные часы – последние из всех значительных часов, какие есть в Лувре. Последние, я имею ввиду из работающих. Так вот, я решил, что ночной вор заинтересуется ими. Особенно же в ту самую ночь, когда отменили пажеский караул. И вот! – послышались шаги, тихий шорох и глухое ворчание. – Да. Так и есть. Он был здесь! – тихие ругательства сменились яростным восклицанием. – Но, чёрт возьми, как? Дезуш!