Николай Юрконенко - Лейтенант запаса

В этот вечер он долго сидел перед настольной лампой и думал о разговоре с замполитом. Посреди ночи неожиданно проснулся, по укоренившейся привычке нащупал на тумбочке сигареты. «Курево в разведке – враг!» – вдруг вспомнилось сказанное Никитиным, и лейтенант медленно сдавил пачку в ладони. «Ну что ж, попробуем, может быть, действительно из меня что-нибудь получится…» – подумал он и с этой мыслью провалился в глубокий сон.

В один из воскресных дней Игорь пришел в спортивный городок. Ему давно хотелось потренироваться на ло'пинге 6 6 Лопинг – снаряд для тренировки вестибулярного аппарата, напоминает качели, вращающиеся вокруг оси. , вращаясь в двух плоскостях. Пристегнув ремнями ступни к опорной площадке, Игорь продел кисти в петли, крепко сжал рукоятки на вертикальных опорах, прихватив правой рукой тросик расчековочного механизма. Сделав глубокий присед, лейтенант начал раскачиваться. Вскоре в ушах засвистел рассекаемый телом воздух, и Игорь, все наращивая скорость, стал вращаться вокруг оси лопинга. Отсчитав сотню оборотов вперед и назад, решительно рванул вниз расчековочный тросик. Щелкнув, штырь замка рассоединил подвижную часть снаряда со втулкой вертикального вращения. И тотчас же могучая сила перегрузки навалилась на Игоря. Его стало беспорядочно швырять из стороны в сторону. К горлу подступила тошнота. Некоторое время лейтенант еще пытался продолжать вращение, но, окончательно потеряв координацию движений, прекратил приседания. Сделав последний оборот, причем лопинг несколько секунд стоял вертикально вверх, и Игорь видел окружающие предметы в перевернутом состоянии, снаряд рухнул вниз и стал гасить скорость. Остановился. Не снимая привязных ремней, Игорь долго стоял с закрытыми глазами, откинув назад голову, ощущая, как пульсирует кровь, острыми толчками бьется в висках. Раздавшиеся за спиной шаги заставили его оглянуться. Внизу стоял солдат его взвода, рядовой Жарга'лов.

– Тренируетесь, товарищ гвардии лейтенант? – негромко и учтиво спросил он.

– Пытался, – ответил тот, отстегивая ремни. – Только не получается в двух плоскостях, и так, и этак пробовал, – он тяжело опустился на низенькую скамейку, дрожащими от напряжения руками устало провел по разгоряченному лицу, будто умылся.

– Я видел, как вас в сторону бросило, когда чеку выдернули, думаю, подойти надо, может случилось что? – Жаргалов посмотрел на лопинг. – Тут хитрость маленькая есть: надо на прямых ногах расчековываться, как говорят, «на выключенных», тогда легче привыкать к двойному вращению. Так нас лейтенант Макаров учил…

«Опять этот Макаров! – с раздражением подумал Игорь. – Когда они, наконец, его забудут?»

Вслух спросил:

– А вы почему в кино не пошли со взводом?

– У старшины отпросился, один хотел побыть.

– Вы что же, интроверт, одиночество любите? – Игорь с любопытством окинул взглядом небольшую, плотно сбитую фигурку солдата.

– Однако, маленько люблю… На охоте-то все больше один пешку'ешь по тайге, поневоле привыкнешь.

– Так вы охотник? – подивился Игорь. – Кстати, чего стоите, Жаргалов, присаживайтесь, побеседуем, время есть.

– Спасибо, – солдат опустился на краешек скамейки. – У нас вся семья – охотники, товарищ лейтенант. В нашем улусе некоторые буряты скотоводством почти не занимаются – таежничают, как и мы.

– Понятно, – кивнул Игорь, разминая онемевшие от ремней запястья. – А вот я из института сразу в армию, теперь приходится учить самого себя.

– Трудно, однако, с непривычки-то?

– Трудно – не то слово, Жаргалов, – откровенно признался Игорь. – Но во сто крат труднее, когда все трудное вдобавок еще и не знакомо…

– Это правда… Мне вот тоже сначала тяжело пришлось. Думал, не так будет… Стрелять, вроде, умею. Ходить тихо – тоже. Следы читать могу. А как привезли сюда, да начали гонять, понял: надо еще многому учиться. Отцу письмо писал, трудно, мол, а он ответил: «На охоте разве легче было? Если родился мужчиной, то, однако, держись».

«Слова Никитина… – подумалось Игорю. – Почти слово в слово…» Вслух же сказал:

– Отец, полагаю, тоже охотник?

– Да. Шибко хорошо тайгу знает. И шестеро братьев – охотники.

– Вас что же, семеро детей в семье? – удивился Игорь.

– Семеро. Цыды'п, самый младший, скоро тоже в армию пойдет.

– Вот это семья, я понимаю! – улыбнулся Игорь. – Целое отделение снайперов… А из каких вы мест, Жаргалов?

– Забайкальские мы. На речке Жымэкэ'т наш улус стоит. Сулхара' называется.

– А письма часто из дому получаете?

– Нет. Зачем часто писать – зря время тратить? Все заняты: у меня служба, у них охота и хозяйство.

– Ну, а мать?

Жаргалов долго молчал, его широкое лицо с узкими, чуть раскосыми черными глазами застыло.

– Нет матери. Померла, когда мне было восемь лет.

– Простите, Жаргалов, я ведь не знал, – извиняющимся тоном произнес Игорь.

– Ничего, товарищ гвардии лейтенант.

– Трудно, наверное, отцу было, вас поднимать одному?

– Досталось ему, – соглашаясь, кивнул солдат. – Даром, что Жаргал, а жизнь-то не шибко сладкая вышла…

– Жаргал – сладкий, что ли на вашем языке?

– Жаргал, значит, счастливый, – пояснил солдат. И, помолчав, добавил. – А может, он и есть счастливый? Всю войну прошел, столько раз ранен был, а домой живым вернулся, нас вырастил.

– Да, это действительно счастье – остаться живым в той войне. – Игорь поднялся. – Ну что, Жаргалов, в казарму пойдете или еще один побудете?

– Пойду, однако, скоро вечерняя поверка, – солдат поправил на голове берет, подтянул поясной ремень.

Они медленно зашагали по аллее.

– Осень уж скоро, – задумчиво проговорил Жаргалов. – Наши откосились, у'точить готовятся.

– Что это такое – уточить? – не понял Игорь.

– На уток охотиться, – солдат озадаченно посмотрел на него. – Вы разве не знаете?

– Откуда? – усмехнулся Игорь. – Я далек от всего этого, до армии жил в большом городе…

– А-а-а… – понимающе протянул Жаргалов. – А я не могу без охоты, когда осень приходит, в тайгу так и тянет. У нас ведь как: утки и гуси пролетели, отстреляемся, ждем первую порошу и – бе'лочить.

– Белок, значит, стрелять? – догадался Игорь.

– Да.

– А соболь у вас водится?

– О-о-о, шибко много есть, – мечтательно улыбнулся солдат. – Колонок тоже бывает, горностай, лиса, рысь…. Ну, и зверова'ть приходится: изюбрей, лосей, косуль отстреливаем. Перед самой службой с отцом и братом Цыдыпом на медведя ходили: здоровенного, однако, заломили, на двух лошадях едва вывезли из тайги.

– Страшно было?

– Нет. Я только один раз выстрелил, убойное место в голове медведя знаю, отец научил.

– И много на вашем счету мишек?