Александра Ибис - Влюбиться в своего мужа

Однако для ряда людей, вероятно, не нашлось бы места ужаснее, и именно потому мне следует поддержать попавших сюда детей. Чем быстрее они приживутся и примут новый мир, тем меньше проблем доставят.

Держа томик в одной руке и придерживая подол платья в другой, я целенаправленно двинулась на этаж выше покоев высокопоставленных придворных. Если императору и императрице принадлежало отдельное крыло, то покои их наследников располагались на выделенном им этаже жилого крыла. Зная Линаину, она наверняка привела детей отобедать прямо в свои комнаты: и попаданцам спокойнее, и придворные в общем зале за неподготовленными ребятками не наблюдают. Преодолевая широкие каменные ступени, я размышляла о насмешках судьбы и о том, как же сильно мне хочется есть! Утренний суд, открытие межмирового портала и появление иномирцев, а так же очередной неприятный разговор с Диром пробудили во мне просто зверский голод. Я жаждала вцепиться зубами в мясо и меньше думать.

Нужная дверь нашлась сразу: когда-то я грезила о жизни в этих комнатах. Влюблённая в недосягаемого принца, что стремится к возвышенному, прельщённая большим богатством и более высоким положением, мечтающая о короне на своей златокудрой головке. Не скажу, что я отказалась бы её носить, выпади мне такая возможность сейчас, но точно не с Ансором в паре. Он был для Линаины, которой я была должна за тысячи спасённых жизней демонов, считая и мою собственную.

Короткий стук, и я вхожу в небесные покои. Так их прозвала принцесса, но мне больше нравится другое их название: покои звёздного света. Иссиня-чёрные стены, разрисованные золотыми и серебряными звёздами, прохладный мартовский ветерок из открытого окошка, создающий иллюзию полёта…

Посреди гостиной, в которую открывалась дверь из коридора, поставили массивный стол из светлого дерева. Явно достали для попаданцев, чтобы было хоть какое-то светлое пятно. Кресла и диван отодвинули в сторону, вокруг стола стояли светлые стульчики с бархатными синими подушечками. Однако вместо спокойной картины я застала нечто… поразительное в своей нелепости.

Трёхлетний принц Кантор тар-демена Ризуд был собственником и довольно капризным ребёнком. Я как-то слышала, как Ансор жаловался Диру, что не может с собственной женой надолго уединиться, потому что с нянечками мальчишке было совсем не так хорошо, как с матерью, а если принц был с матерью, то с отцом её делить не хотел. Нет, разумеется, его можно было оставить на нянь, но не тогда, когда с ними в комнате находилась Линаина. Тут же… маленькое Высочество сидело на ручках Арины и явно не хотело слезать. Наследная принцесса стояла рядом со стулом девочки и пыталась забрать ребёнка, а он хныкал, говорил «Нет!» и «Не хочу!» и цеплялся за кофту с коротким рукавом Арины, обнаруженную под синей курткой. Линаина обеспокоенно посматривала на сидящего во главе стола Ансора, Денис явно не знал, смеяться или плакать, Арина хлопала глазами и пыталась отдать ребёнка матери.

– Не хочу! Хочу с ней! Она особенная! – противился Кантор.

И это действительно была совсем не типичная и странная для него реакция.

– Кажется, наш сын повстречал истинную пару, – когда Линаина бросила на него очередной взгляд, объявил во всеуслышание Ансор.

Томик выпал из моих рук, довершая всеобщую поражённую картину. И это Денис и Арина ещё не осознают, что это значит…

Дрянной день. Дрянные две недели. Дрянные последние пять лет. И в особенности дрянная минута.

– Доброго вам дня, отец, – поприветствовала я высокого лорда Кебера, одного из тех, кто отвечает за императорскую безопасность. Всегда чистые, кристально белые рукава рубашки. Навечно окровавленные пальцы. Идеальное острое лицо хищника. И взгляд, полный презрения. Папа смотрит на меня, как на человека, притом бедного и грязного, всю жизнь прожившего в выгребной яме и зря оттуда вылезшего.

– Что это за отвратительная толстая коса? – брезгливо поджав губы, спросил отец. – Ты похожа на крестьянку, а не на леди Адского двора.

Можно подумать, папочка по-прежнему меня таковой считает. На его левой руке – рубиновый родовой перстень. Уши остры так, что их кончики проткнут кожу до крови. Глаза – бездонные кровавые реки, а волосы светлые до такой степени, что почти белые. Однажды мне довелось увидеть, как отец отдал приказ выбросить чьё-то тело в реку, и с тех пор я поняла, что его внешность отлично отражает его натуру. Не забывая здраво опасаться папиной личности.

– Я исправлюсь, – послушно кивнула я, хотя отмеченная им коса, несмотря на свою простоту, была очень удобной.

Папа кивнул.

– Красивое платье. Шёлковый шифон? – он скользнул холодными пальцами по моей оголённой спине, обойдя меня по кругу, отчего я покрылась мурашками, в любой момент ожидая жестокого удара. – Хоть одевает тебя прилично.

Я вздохнула. Его презрение к Дирлиху, как порождению благородной демонической и мерзкой человеческой крови, было выше даже презрения ко мне, как к полукровковой жене. И, тем не менее, я жаждала, чтобы жестокий лорд Кебер простил мне то нападение на Линаину, из-за которого меня выдали замуж за угодного её жениху гвардейца. Всё же уже пять лет прошло, а я его единственная дочь!

– Папа…

– Тихо! – шикнул он. – Ты, кажется, шла по делам? На тебя возложили обучение иномирных гостей… Подходящая работа для опозорившей себя девчонки.

– Отец! Вы не можете злиться на меня вечно! – я резко обернулась к нему, чувствуя, как к глазам поступают слёзы обиды. – Что именно я должна сделать, чтобы вы меня простили?! Убить себя?! Мужа?!

– Замолчи! – папа стремительным движением приложил указательный палец к моим губам. – Глупая заносчивая девчонка! Коридор пуст, но у дворцовых стен есть глаза и уши, тебя этому учили.

Я поджала дрожащие губы.

– Касательно прощения… прощают тех, кто значим, а ты такой никогда не была.

Заметно вздрогнув, я подняла на него поражённый взгляд. Лорд Кебер же склонился к моему уху и прошептал едва-едва слышно:

– Просто потому, что ты не моя дочь.

– Что вы имеете в виду? – в горле пересохло так, словно накануне я как минимум двенадцать часов подряд вливала в себя демоническое вино из персиков.

– То, что сказал, – отец отстранился, скользнув рукой по моей чёрной юбке, и пошёл дальше по коридору, показывая, что разговор между нами окончен. Едва ли не первый такой длинный за сотни дней…

– Отец, постойте! Прошу вас! – я попыталась было его догнать, но он скрылся за поворотом и, не удивлюсь, если воспользовался известными императорской службе безопасности тайными ходами.

Хотелось разрыдаться в голос, но папа был прав: слишком здесь много ушей и глаз, хотя я их и не вижу. Мне следовало быть ему благодарной за напоминание. Хоть он и отрёкся от меня и прямо говорит об этом.