Георгий и Ольга Арси - Повесть об атамане Хлопуше и монетном дворе. Приключенческая повесть

Этот арестант носил цепные оковы, двигаясь в них медленно и осторожно. Видимо, он был особо опасным, неисправимым, ожидал своей неминуемой смерти в этом остроге, так как человеком он уже явно не считался.

На его измождённом лице, как и было предписано Высоким сенатом Российской империи, стояли клейма в три приёма, на лбу «Во», на правой щеке – «Р», на левой – «Ъ».

Ноздри у этого человека были вырваны вчистую. Ухо сломано и ополовинено. Для всех вечных каторжан, важнейших преступников, обвинённых в татьбе, в разбоях, во всяких воровствах было предписано законами Российской империи иметь такие знаки. От заклеймения и вырезания ноздрей не освобождали ни пол, ни возраст, ни общественное положение.

Всё говорило, что путь исправления и дальнейшей жизни в вольном народе для этого старика закрыт полностью, а значит, и никакой ценности он для общества не представляет.

Однако взгляд этого сидельца был тяжёлым, острым, но совсем не печальным. Видимо, он совсем не собирался становиться на путь исправления. Возможно, верил в свою удачу, так часто его подводившую. Ветер трепал его редкие волосы, оголяя страшное рваное ухо неправильной формы.

Зрелище было тяжёлым, но если более тщательно присмотреться, то можно было увидеть в этом человеке остатки природных сил. Таких, которые судьба даёт совсем не каждому, а редкому созданию, насмехаясь над планами и думами смертных людей.

Вот и сейчас заключённый остановился и лукаво уставился в землю, провоцируя конвойного надзирателя на разговор.

– Чего остановился? Эй ты, не положено, пошёл вперёд, – лениво крикнул конвойный, наблюдавший за прогулкой арестанта.

– Чего-чего! Червячиха ползёт на сносях, рядом с ней барин, вот и боюсь цепью зашибить, – с ухмылкой ответил сиделец, нагло посмотрев в сторону конвоира.

– Эх, ты и дурень, безухий. Какой тебе червяк – барин? Где ты видел червячиху на сносях? – уточнил конвойный рассмеявшись.

– Червяк – настоящий барин, всем барам барин. Не чета вашему губернатору и прочим дворянам. Потому как у него землю даже сам император российский забрать не сможет. Вольный он и богатый! – ответил узник.

– Хлопуша – ты и есть хлопуша. Враль, пустомеля! Иди вперёд, пока чулан не заработал. Эх, только могила тебя выпрямит!..

«… Слух о самозванце быстро распространялся…

…Хан послал оренбургскому губернатору татарское письмо самозванца с первым известием о его появлении. «Мы, люди, живущие на степях, – писал Нурали к губернатору, – не знаем, кто сей, разъезжающий по берегу: обманщик ли, или настоящий государь? Посланный от нас воротился, объявив, что того разведать не мог, а что борода у того человека русая».

…Рейнсдорп спешил отвечать, что кончина императора Петра III известна всему свету; что сам он видел государя во гробе и целовал его мертвую руку. Он увещевал хана, в случае побега самозванца в киргизские степи, выдать его правительству, обещая за то милость императрицы….

…Между тем Нурали вошел в дружеские сношения с самозванцем, не преставая уверять Рейнсдорпа в своем усердии к императрице, а киргизцы стали готовиться к набегам…».

Пушкин А. С. «История Пугачёва». Глава Вторая. 1833 год.

Оренбургский губернатор, генерал-поручик Иван Андреевич Рейнсдорп находился в весьма подавленном состоянии. Губернатору ежедневно доносили о страшной смуте, происходившей в землях, находящихся под его надзором, вольном и зловеще смелом движении императора-самозванца Емельки Пугачёва на город Оренбург.

В тягостном настроении, молча и сосредоточенно он сидел за канцелярским столом в своём кабинете, устремив тяжёлый взгляд на красивый серебряный прибор с чернильницей.

Сзади, со спины, на него, на оренбургского губернатора, с портрета гордо и жёстко смотрели глаза государыни-императрицы Екатерины II.

Иоганн Генрих Рейнсдорп, а по-русски – Иван Андреевич, удручённо думал: «Это надо же такое придумать, самозванец Емелька, мужик-лапотник, хоть и казак, возомнил себя государем Петром III, давно умершим. 1 1 Пётр III Фёдорович – император всероссийский. После полугодового царствования свергнут в результате дворцового переворота, возведшего на престол его жену Екатерину II. Вскоре, в 1762 году, лишился жизни. Уму непостижимо, как может беглый донской казак возомнить о себе такое? Какая бесподобная наглость! Да в моей родной Дании такое было бы никогда невозможно! Несмотря на то что я с семнадцати лет на российской военной службе, привыкнуть к огромным территориям этой страны и к загадочному характеру русской души никак не могу.

С начала сентября самозванец беспокоит территории вокруг города Оренбурга. Собрал, говорят, больше пятисот казаков и где-то в ста верстах от города кочует. Разбойник захватил Илецкий городок, и его встретили там колокольным звоном и хлебом-солью. Как такое может быть?

Склонил к себе тамошних казаков, привёл их к присяге своему безродному имени. Местные казаки выдали ему начальствующего атамана Портнова, и самозванец его тут же повесил.

За что повесил, почему? Без государственного суда, как такое возможно?

Пьёт и гуляет от души, люто зверствует, казнит верных слуг государыни, празднует победы.

Народец его поддерживает, участвует в казнях и подрыве устоев власти.

Пользуясь случаем, самозванец мстит вечным обидчикам – дворянам. Пограбить купцов и богатый люд тоже не забывает. На сторону самозванца перешёл казачий полк атамана Ивана Творогова.

В разгулах своих самозванец похваляется взять многие крепости, в первую очередь крепостицы Рассыпную, Нижнеозёрную, Татищеву и Чернореченскую.

Переписку ведёт с киргиз-кайсацким ханом Нурали, требует от хана в заложники сына и вспомогательное войско.

А хан киргизский всем пытается угодить. Разбойнику обещает во всём помочь, дать войско и провиант. А в то же время в письмах ко мне, к губернатору, просит вернуть аманаты бежавших рабов, помочь деньгами, вернуть скот и тогда убеждает, что ни один воин его войска не встанет под знамёна Емельки. Да много чего, пользуясь бедой в государстве Российском, просит.

Крепостёнки эти, Рассыпная, Нижнеозёрная, Татищево, да и все остальные, – и не крепости совсем. Так, деревни с плетнями да двумя-тремя пушками. Мятежник Пугачёв их возьмёт без всяких трудностей.

Эх, справлюсь ли?

Сегодня уже двадцать седьмое сентября, должны доставить записку от преданных людей о поведении бунтовщика Пугачёва.

Вот напасть! Вот беда!

И так не лучшая земелька для губернаторства, а тут ещё и эти горести. Откуда взялся на мою голову этот разбойник и самозванец Пугачёв? Надо решение принимать, да как его принять? Боязно ошибиться!