Георгий и Ольга Арси - Повесть об атамане Хлопуше и монетном дворе. Приключенческая повесть

Конечно, в городе почти три тысячи войска и семнадцать пушек. Однако риск большой при применении против бунтовщика всех войск скопом потерять такие силы. На казаков и башкирцев надежды нет, могут предать.

Если потеряю всех враз, то чем город защищать буду? Как поступить, чтобы город не сдать врагу и самозванца изловить?

Ничего умного в голову не приходит. Нет, надо командами действовать, частью сил. Это будет правильнее».

Приняв некоторое решение, генерал встал и подошёл к большому зеркалу, стоящему в углу. Осмотрел фигуру, отражаемую в нём. Зеркало показало вельможу с благородным и высокомерным лицом, человека, умудрённого жизнью, участника многих войн, заслуженно получившего все звания и награды.

«На войне всё проще. Вот он – враг, а вот он – друг. А здесь всё неясно. Ещё несколько месяцев назад бунтовщики были покорны, являлись законопослушными слугами империи, а сегодня враги престола. Теперь надо принуждать казаков идти против единокровных, а регулярных солдат – выступить против крестьян и башкирцев. Сложно это, не желает народ особо сам промеж собой воевать и грызться.

В прошлом году разогнали яицких казаков-бунтовщиков, провели следствие. Наказали зачинщиков, сослали на каторгу, вроде бы, навели порядок. Ан нет, снова бунт против трона, против государыни. Появился раскольник Пугачёв, поднял народ», – продолжал думать губернатор, подойдя к резным шахматам, стоящим на столике.

– Разрешите войти, ваше высокопревосходительство? – уточнил помощник губернатора, он же адъютант.

– Заходите. Что у вас нового? Не поступало ли донесения о движениях и зверствах разбойника?

– Эстафета, ваше высокопревосходительство, прибыла. Пугачёв разбил бригадира, барона Билова, и полковника Елагина, захватил крепость Татищеву. Солдаты, барон и полковник оборонялись отчаянно, но казаки перешли на сторону самозванца, предали присягу и государыню.

После захвата в плен по приказу Пугачёва Билову отсекли голову, а с полковника Елагина, с живого, содрали кожу. Доносят, что из него вынули сало, и этим салом бунтовщики мазали свои раны.

Жену полковника Елагина изрубили. Его дочь Пугачёв взял себе в наложницы. Офицеров, оставшихся в живых после сражения, повесили. Многих солдат и преданных престолу башкир расстреляли картечью в поле. Над жёнами офицерскими снасильничали, а после и удавили их.

Четыреста солдат с конницей, которые были с бароном, уничтожены или рассеяны.

Калмыки, татары, башкиры для борьбы с самозванцем так и не собрались, приказы и предписания не выполнили.

Гарнизон крепости Татищевой тоже порублен или разбежался. Всего бунтовщики захватили тридцать пушек. Многие сотни казаков и солдат примкнули к войску самозванца.

Хан Нурали активно поддерживает Пугачёва. Правда, воинов не даёт, выжидает, пока побаивается. Везде самозванец выставляет себя истинным государем.

Глупый народ верит, что он царской крови. Во многих избах накрывают столы, располагают ковры. В городках и сёлах звонят колокола при его появлении, а глупый народец встречает с преклонёнными непокрытыми головами, падает на колени. Везде он слушает людей, приводит их к присяге, вешает непокорных, назначает атаманов и старшин.

Самым известным и преданным самозванцу является казак Зарубин по прозвищу Чика, он же фельдмаршал армии. Самозванец при народе называет его графом Чернышёвым.

Казак Шигаев является у них графом Воронцовым.

Казаки Овчинников и Чумаков – графья Панин и Орлов соответственно, – доложил адъютант.

– Откуда такие новости, можно ли им верить? – уточнил встревоженный губернатор.

– От майора Крузе, коменданта крепости Чернореченской. Прислал с надёжным человеком и просит скорейшей помощи.

– Сейчас все просят помощи. Каков же подлец этот Пугачёв! Своих друзей-разбойников и воров именами первых вельмож государства назвал. Креста на нём нет, а глупому народу всё едино: где белый лебедь, а где – грязная скотина. Небось не все верят? Что скажешь?

– Верят те, кто вообще неграмотен. Остальные делают вид, что верят, просто выгоду чувствуют в нарушении порядка власти. Обогащения и свободы желают, с врагами квитаются, чёрную злобу удовлетворяют, – задумчиво заявил адъютант.

– О переписке самозванца с киргизами мне известно. Собирай воинское присутствие, на нём всё и обсудим. Новости плохие, хуже нет.

Через некоторое время в кабинете губернатора собрались военные и гражданские чины правления, проживающие в городе Оренбурге.

– Рад приветствовать вас, господа! Простите великодушно за вечернее беспокойство, но дело не терпит отлагательств. Емелька Пугачёв идёт на Оренбург, того и гляди возле города будет. Грозится все крепости взять по дороге, а верных слуг нашей государыни Екатерины повесить. Многих уже живота лишил, никого не жалеет. Ни героических офицеров, ни жён, ни детей. Да и нас с вами не пожалеет. Больше тысячи казаков с ним, много беглых каторжан, восставших крестьян, башкирцев. А ну, прочти эстафету, – сердито и строго заявил губернатор, приказывая адъютанту прочесть донесение вслух перед всем присутствием.

Адъютант громко и медленно зачитал эстафету с трагическими сообщениями. После озвучивания тревожных новостей в зале совещаний присутствия воцарилась гробовая тишина. Военные и гражданские чины управления губернией задумались.

Многие прятали глаза от губернатора, никто не желал высказываться первым. Обеспокоенность за свою личную жизнь, жизнь общественных семей и город была в мыслях каждого, но ответственность брать на себя мало кто желал.

– Что делать будем? – прервал тихое сидение высоких чинов губернии Иоганн Генрих Рейнсдорп, он же Иван Андреевич.

Начали поочерёдно высказываться. Вначале робко, но затем всё активнее.

В ходе совета выработали многие решения. Разломать мосты через реку Сакмару и пустить вниз по реке, чтобы остановить скорое движение бунтовщиков. Привлечь обывателей для защиты города, поправить старые оборонительные сооружения, построить новые. Собрать артиллерию в единый кулак для лучшего применения.

Были приняты и многие другие решения, имеющие своей целью обезопасить город от захвата самозванцем и его шайками.

Когда большинство присутствия покинуло зал совещания, по собственной воле остались двое из близких к губернатору гражданских чинов управления, коллежские советники Мясоедов и Тимашев.

– Вы что не покинули собрание? Неужели есть ещё предложения? – удивлённо уточнил губернатор.

Оба кивнули головами в знак согласия.

После некоторых раздумий один из них робко предложил:

– Есть у нас мыслишки. Не знаем, умные или нет, но смелости набрались донести их до вас. Может быть, ваше высокопревосходительство, направить в шайку Пугачёва увещевательные манифесты. Письма специальные.