Татьяна Максакова - Инсайдер

– За это мы ответим на волнующие тебя вопросы, если они еще останутся к утру. На твоем телесном и психическом здоровье пребывание здесь никак не скажется – обещаю. Но по Закону Свободы Воли ты можешь отказаться. Проснешься утром и ничего не будешь помнить. Про увиденное рассказывать никому не нужно, для твоего же блага, думаю, ты это понимаешь. Решайся.

Перед Ладой встал выбор: участие в сомнительном и страшном ритуале или покой и безмятежный сон дома в своей кровати. Перевес был в сторону ритуала, она чувствовала, что должна здесь быть, даже если это будет поистине жутко. Далее общение происходило так же телепатически.

– Да вы чего, разве такое возможно? Воскрешение, имею в виду.

– Ты что, историю про Христа не знаешь, как воскрес, не помнишь? – спросил мужчина в капюшоне напротив, Лада не запомнила его имя.

– Читала, конечно, но не знала, что это осуществимо, – ответила Лада.

– Возможно все, но не для всех.

– Я остаюсь и буду делать все необходимое. Какова моя роль в этом действе?

– Скоро узнаешь, а пока смотри и запоминай.

Лада не поняла, зачем ей нужно запоминать, но внимала, как могла. Ей протянули красный плащ с капюшоном, заявив, что голова обязательно должна быть покрытой.

А тем временем происходили все более странные вещи: с указательного пальца правой руки воскрешаемого сняли перстень. Украшение было великолепно. Металл представлял собой неизвестный сплав и выглядел, как звездное небо – черного цвета с горящими вкраплениями. Камень был темным, только пламя костра периодически просвечивало его насквозь, и тогда он становился бордовым. Это был красный камень, похожий на рубин, объемный, как пирамида, острием наружу. Перстень снял один из жрецов в капюшоне, доходившем до кончика носа, и отдал Ладе, чтобы она надела украшение на указательный палец своей правой руки. Когда Лада взяла в руки перстень, она тут же почувствовала дикую мощь, исходившую от него. Это было не просто украшение, а настоящий ритуальный предмет.

Дальше Косматый объяснил Ладе, что они пойдут за воскрешаемым в другую плотность. Лада должна отдать каплю своей крови, потом выпить эликсир и тогда разуплотнится до нужной субстанции. Бутылочка с зельем стояла рядом на камне, и девушка, вздохнув, одним махом его выпила. К ней сразу же подошел еще один жрец и длинной золотой иглой легонько уколол мизинец. Темная капелька крови просочилась наружу, и он ее ловко собрал в небольшой сосуд. Дальше Ладе стало странно и сонно. Горели благовония. Знание, доходившее до нее, говорило, что это опиумные смеси. Языки пламени выстраивались в разные узоры, принимая вид то греческих орнаментов, то рисунков из египетских пирамид. Жрецы перестали походить на людей и напоминали больше развеянные облака. Девушка все время пыталась посмотреть на свои ладони, но не могла увидеть, хотя держала их перед лицом. Она старалась не уснуть, пока незнакомый язык звучал в голове, язык, которого она прежде не слышала. Ладе не сказали, что будет, если она уснет, но она сама решила держаться изо всех сил. Слова в голове то звучали с придыханием, с едва различимыми звуками, то были единым потоком, переходящим с низкого на высокие тона, сопровождавшиеся вибрациями. Она сидела вокруг этого странного костра с жрецами, превратившимися в облака, пытаясь увидеть свои руки, и думала: «Когда мы уже пойдем за умершим? Что за странные слова я слышу? А может, жрецы ушли без меня и оставили вместо себя туманность?»

Вдруг картинка стала размытой, пространство начало расширяться, а потом неожиданно стягиваться. Резкость ухудшилась, даже костер стал почти блеклым и незаметным. Голосов в голове стало несколько, слова звучали отчетливее, звуки стали резкими, но по-прежнему незнакомыми. В следующий момент Ладу ослепила вспышка, голоса стихли, и она увидела те же фигуры жрецов, свои руки перед лицом и обычный костер. Человек ворочался на камне внутри этого самого костра. Лада могла с уверенностью сказать, что прошло всего минут пять, но, как оказалось, действо длилось всю ночь. Воскрешаемый продолжал ворочаться и наконец перевернулся на левый бок. Лежал так немного времени, а потом рывком сел, свесив ноги с камня. Глаза его отражали пламя костра. Мужчина был высокого роста, если не сказать гигантского. Он также был в черном плаще, волосы доходили до плеч. Черты лица были суровыми, как и его выражение лица.

– Как он умер? – спросила Лада мысленно.

– Произошло это не в физической реальности. Спрашивай, что интересует, пока наша воскресшая совокупность приходит в себя.

– Мой главный вопрос: может ли человек жить в своем теле вечно?

– Может, но ему быстро надоест. Ты думаешь, почему люди умирают? Потому что они все узнали, все прожили. Скучно в этом теле, или тело износилось, управление духом принимает решение выйти из тела.

– Существует ли на самом деле Инсайдер, сайт которого я видела?

– Да, – ответил воскрешенный.

Лада задумалась. Мыслей было предостаточно, но сформировать еще вопрос у нее не получалось. Жрецы отвечали только тогда, когда мысль принимала четкую форму. Обычный поток мыслей они будто не слышали. А может, этот нечленораздельный поток был недостоин их внимания. Все сидели еще какое-то время в молчании. Косматый жрец протянул девушке руку:

– От имени всех присутствующих благодарим тебя, дева, за твою помощь, все прошло успешно. Мы будем оберегать тебя, с этого дня не бойся ничего. А теперь отправляйся в Путь, ликуя в могуществе и cвете Единого Бесконечного Творца.

Лада открыла было рот, как тут же очутилась в своей комнате, перед своей кроватью. Близился рассвет. Она была невероятно уставшей и только смутно понимала, что это было. Ей ничего не оставалось, кроме как лечь в свое тело. И сон сразу же забрал ее.

В лаборатории стоял привычный гвалт, какой бывал, когда там работал Аркаша. У молодого ученого пробирки буквально летали по воздуху, едва не разбиваясь, касались столов. Коллеги Аркаши, мягко говоря, его недолюбливали. Руководство держало за ним место, скрипя зубами, только за его пытливый ум. Он единственный не попадал под общий режим работы, приходил ближе к полудню, а уйти мог, бывало, на следующий день. Небольшого роста, щуплый, темненький паренек, он еще до окончания обучения в университете стал совершать феноменальные открытия в биотехнологии. За это старая гвардия еще больше испытывала неприязнь к молодому коллеге, называя его за глаза щенком.

Но Аркаше было плевать на шипящих за спиной сослуживцев. «Наша наука потому продвигается медленно, что управляют ею престарелые пни, не давая дорогу молодым специалистам», – так он периодически думал, когда его очередные труды «катились с горы». Всем было удивительно, и ему в том числе, как он вообще оставался в институте. Заметил парня один профессор, знакомый его деда, еще во времена его учебы в университете. Именно он притащил его в лабораторию и познакомил с миром опытов и экспериментов. Затем профессор отправился на пенсию, а Аркаша остался. Перевелся на заочное отделение, чтобы больше времени посвящать работе. Парень был скорее практиком, чем теоретиком. Все свои мысли проверял сразу на деле. Не редкостью бывали и взрывы, и обожженные руки, случалось всякое. Но это не отталкивало, а наоборот подстегивало увлеченность изобретателя.