Наталья Пашова - Когда закончится война? Часть 5

Люди в автобусе притихли, слушая их беседу. О том, чтобы сказать правду, не могло быть и речи.

– Убить пришлось несколько человек. Желающих, как эти – “озабоченные”! – Метнула она пренебрежительный взгляд на тех, кто отпускал непристойные предложения в её адрес.

– Странно. Тогда это самооборона была бы. А здесь отъявленные преступники собрались! – Протянул Колька.

– А я им кое-что ещё поотрывала! – Засмеялась весело девушка и оценивающе посмотрела на старика – насильника.

Через затянувшуюся паузу одноклассник предложил.

– Хочешь сесть на моё место?

– Не надо, Коль. Но спасибо тебе за это. Я здоровая, постою. А ты иди лучше, садись. Мужчина вернулся на своё место.

А Лиза, мысленно поблагодарив его ещё раз, встала поудобнее лицом к окнам двери и стала с неподдельным интересом рассматривать картины за стёклами.

Пустынные бесконечные поляны с редкими лиственными колками закончились. Потянулись с обеих сторон старые развалины деревянных домов. Длинные бараки, разобранные наполовину. Такие же вытянутые двухэтажки, с которых начисто убрали крышу и потолок, а местами ещё разобрали одну стену. Казалось, они смотрят слепо на проезжающих людей. Поломанные доски с белёной штукатуркой валялись на земле вперемежку с осколками стекла.

“Неужели здесь когда-то жили люди?” – Невольно задавалась вопросом Лиза. Но, увы, ответа на этот вопрос не было. Да и кто его мог дать? Все пассажиры в автобусе были здесь тоже впервые. Они внимательно разглядывали тоскливые руины.

Лиза несколько раз пыталась рассмотреть, не движется ли грузовик сзади. Шторок на окнах не было, а стёкла прозрачные и чистые. Но если впереди и по сторонам окружающая панорама была хорошо видна, как на ладони, то сзади – ничего! Словно сворачивалась вся картина, хотя воздух был чист, без малейшего намёка на туман.

Развалины остались позади. И сразу под колёсами появился ровный асфальт. Полоса автомобильной дороги была узкая, как раз для одной машины. Трёхэтажные здания из серого камня казались прочными и новыми. Тротуары для пешеходов удивительно чистые. Не только бумажек или бутылок, но даже прошлогодний лист отсутствовал.

Никаких светофоров, телеграфных столбов, электрических проводов и антенн не было.

На остановках под железными навесами, крашенными в серый цвет стояли небольшие кучки людей в ожидании транспорта. Все они располагались с одной стороны.

“Всё правильно. Как же иначе может быть? Движение здесь одностороннее, так как путь у всех один – последний путь.” – Подумала Лиза и крепче сжала прохладный поручень.

Не притормаживая, автобус въехал под блестящую арку. Она вдруг окрасилась в малиновый цвет и включилась негромкая сирена.

– Что за оказия? – Удивился водитель – байкер и задним ходом выехал из-под арки. Из маленького поста возле высоченных ворот показались двое постовых чёрными кейсами. Серьёзные крупные мужчины в камуфляжной форме голубого цвета подошли к выпрыгнувшему из своей кабины водителю. Он что-то объясняя, подвёл служивых к дверям и запустил их вовнутрь автобуса; одного с задней площадки, а второго – с передней. Сам остался на улице за закрытыми дверями, в волнении прохаживаясь и заложив руки за спину, сжав кисти в кулаки.

– Почему стоим? – Спросил один из контролёров у Лизы.

– Места не хватило! – Развела она руками.

– Приступим к проверке. – Мужчина открыл кейс, положил его на колени первому пассажиру и приказал.

– Ладонь сюда прикладывай.

На экране появился фильм с участием данного человека. Вот он ребёнком надувает лягушку через соломинку. Бросает её живую на воду. Лапки у лягушки торчат в разные стороны. Течение вертит её, как рыбий пузырь. А вот уже старшеклассник. Подкарауливает ещё с двумя такими же товарищами – отморозками какого-то школьника – “ботаника” на улице и жестоко избивает того до неподвижного состояния.

Следующая картина. Привязанная к деревянному стулу старушка – мать. “Герой” берёт с раскалённой чугунной плиты деревенской печки чайник и льёт горячую струю в открытый насильно рот матери.

– Дашь деньги? Куда спрятала свою пенсию, карга старая?

Пытка продолжается долго. Старушка умирает в муках.

Лизе, которая стоя заглядывает на экран, становится дурно. Она отворачивается и не видит продолжения.

Оба контролёра методично продолжают сканировать каждого. Наконец, встречаются где-то на середине салона.

– Все подонки. Ошибки не может быть! – Говорит один.

– Девчонку проверим? Система не может дать ошибки! – Замечает второй.

Они подходят к Лизе. И, подняв одного из сидящих, велят пройти проверку и ей. Она не смотрит на экран. Старается изо всех сил не потерять сознание от усталости. К тому же ей просто душно становится от концентрации зла и мерзости, которыми наполнен салон автобуса.

– Она не из их компании. Выводим её отсюда! – Решают единогласно контролёры и бережно под руки помогают спуститься девушке со ступенек на землю.

– Я так и думал! – Начинает оправдываться шофёр – байкер.

– Пройдёмте для объяснения со мной. Оба! – Категорично приказывает один проверяющий. Второй же передаёт свой сканер товарищу и садится на место водителя. И автобус с грешниками проезжает уже беспрепятственно сквозь арку и скрывается за раздвинувшимися воротами.

– Извините! – Обращается Лиза к шофёру.

Она уже глотнула свежего воздуха и состояние её значительно улучшилось.

– Я всю вину за обман возьму на себя! – Обещает она по дороге. Но тот только досадливо отмахивается.

Постовой распахивает двери и пропускает их вперёд. Тесное помещение снаружи оказывается удивительным образом внутри большим и длинным. Никаких украшений не белых стенах. Узкий извилистый коридор и ряд одинаковых дверей с обеих сторон без всяких опознавательных табличек и номеров. Страж подвёл Лизу к одной из них и указал на единственный стул.

– Ждите. Вас вызовут. – И скрылся за этой дверью.

Шофёр – байкер остался стоять на ногах, переминаясь и заметно волнуясь. Лиза молчать не любила. Ей было жалко этого человека.

– Давно здесь работаете? – Спросила она.

– С полгода. До сих пор замечаний к моей работе не было. – С неохотой ответил он.

Лиза промолчала, не зная, что сказать. Она чувствовала себя виновато и сморозила очередную глупость.

– Чего вы так волнуетесь, как перед пытками в Гестапо?

У водилы глаза расширились от ужаса.

– Здесь же всё прослушивается! Думайте, как выражаться!

– О ё-моё! Мало того, что всю жизнь на земле живём, чего-то боимся. И тут то же самое? Дисциплина, как в концлагере! Я думала, что здесь правит любовь друг к другу!