Константин Фрес - Обещанная Демону

На прием ее разодели в пух и прах. Желтый шелк, кружева, бриллианты. Элиза чувствовала себя тортом, который можно испортить, просто ткнув в него пальцем. Артур, наверное, чувствовал себя не лучше. Он был одет в алый атлас с головы до ног. На туфлях у него были невероятной величины банты, а его жилет был сшит из такой гладкой ткани, что, наверное, и муха бы соскользнула. Пышный галстук с самыми дорогими кружевами будто бы удушал несчастного жениха. Артур сидел молчаливый и бледный и почти ничего не ел, видимо, боясь испачкаться.

«Никогда не думала, что помолвочные обеды это так скучно, – сердито думала Элиза, нехотя колупая ложечкой воздушный десерт. – Куда интереснее было бы, если б мы сами решали, как проводить время! Устроили бы танцы или милый пикник… а слушать бесконечную болтовню мэра и отца невероятно скучно!»

Артур, кажется, думал так же. Он поглядывал на невесту, но отчего—то не решался заговорить с ней. Может, оттого, что все внимание тотчас было бы устремлено на него, и посторонние люди с удовольствием послушали бы, о чем там воркуют голубки.

Его волшебная палочка из редкого кедра словно невзначай коснулась его тарелки, и Элиза опустила лицо, скрывая смешок, глядя, как по знаменитому матушкиному рагу пошла рябь, а стручки зеленой фасоли удивленными бровями взлетели над двумя маленькими картофелинами. Жирная подлива в тарелке Артура что—то чавкнула по секрету его бокалу, и тот в свою очередь, склонился посекретничать над натертой до блеска серебряной сахарницей.

Столовое волшебство быстро облетело все приборы на столе, и закончилось это тем, что пузатый серебряный бокал отца Элизы встрепенулся, словно проснулся от крепкого сна, когда канделябр толкнул его локтем в бок. Бокал помигал красными глазками украшающих его рубинов, прислушался к потрескиванию свеч разбудившего его канделябра, и коварно заковылял к бокалу отца Артура.

Почтенный господин Эйбрамсон, кажется, был навечно отлучен супругой от спиртного и пил исключительно воду. Коварный подкравшийся бокал отца Элизы толкнул собрата, плеснув в него добрую толику своего содержимого, и так же коварно, ковыляя и покачиваясь, вернулся на свое место.

Скоро стало ясно, зачем Артур это сделал. Хлебнув немного разбавленного вина, отец Артура окосел мгновенно и начал откровенно клевать носом прямо за столом, совершенно неприлично похрапывая. И сколько б его не толкала в бок матушка Артура, это совершенно не помогало. Со счастливым выражением на лице пожилой джентльмен поудобнее устраивался в кресле и храпел все громче, всем своим видом показывая, как ему хорошо. Поэтому ужин пришлось прервать и дорогого уставшего гостя проводить до кареты.

Когда жених отбыл, Элизе, наконец, разрешили встать из—за стола и уйти к себе. И за это она была ото всей души благодарна Артуру, несмотря на то, что они совсем не поговорили. Жених и невеста были практически не знакомы, вот это пикантно! Но все же хотелось бы познакомиться и хотя бы поговорить прежде, чем ее, в фате и новых туфлях, вытолкнут к алтарю за ее опрометчивое согласие.

А поговорить с Артуром ей хотелось. Хотелось послушать его голос, и хотя бы попытаться разузнать, правда ли все то, о чем говорил отец Элизы. Все его слова здорово подпортили образ Артура в воображении Элизы. Вспоминая его красивое лицо, девушка млела, тайком вздыхала, замирая от восторга, но слова отца возвращали ее с небес на землю.

«Неужто этот красивый, утонченный молодой человек и правда зарабатывает на жизнь нечестным путем? – думала Элиза. – Однако, папу это как будто бы не смущает… или смущает? Он ведет себя странно. Не могу понять его. О любом другом игроке он отозвался бы плохо и на порог бы его не пустил, а за Артура отдает меня замуж… неужто дело только в наперстке? Он хочет его заполучить? А как же честь? Как же я? И что будет потом, если мне удастся этот наперсток раздобыть?»

Но ответов на все эти вопросы не было.

Впервые Элиза с радостью избавлялась от красивого платья и украшений, которые ей толком даже показать не дали. Вместо бального наряда она натянула простенькое пестрое домашнее платьице, в котором можно было не только поваляться на кровати, но и в саду на травке. Стало уж совсем темно, и Элиза захотела сделать себе ночной фонарик, приманив светлячков. Однако, открыв окно, она вскрикнула от изумления, потому что прямо напротив нее, оседлав крепкий сук дерева, сидел Артур в своем атласном алом костюме, с самым перепуганным лицом, какое можно только вообразить. Холодный порыв ветра ударил Элизе в лицо, скользнул по ногам ледяной змеей, и девушка невольно поежилась. Если ей так холодно здесь, в комнате, то каково же тогда Артуру там, на дереве?

– Что это вы такое делаете, господин Эйбрамсон!? – потрясенная, воскликнула Элиза.

– Иду к вам в гости, мисс Ладингтон, – неуверенным голосом ответил Артур. Кажется, ему было не очень комфортно сидеть на пронизывающем ветру на шершавой ветке, цепляющейся за его расфуфыренную одежду листьями и мелкими веточками. Но он мужественно терпел эти неудобства.

– Но почему таким образом!? – удивилась Элиза.

– Так ведь ваш батюшка не велел нам встречаться, – пожал плечами Артур, продолжая крепко держаться за ветку. – А узнать вас поближе мне очень хочется… как и посмотреть в ваши прекрасные глаза. Когда я смотрю на девушку, которая мне нравится, чувствую себя абсолютным дураком. А мне не хотелось бы, чтоб это заметили посторонние. Так вы позволите?..

– Да, конечно, – спохватилась Элиза. – Залезайте скорее в комнату, пока вы не свалились!

Артур с этим делом кое—как справился и вскоре перевалился через подоконник с карманами, полными листьев. С минуту он отряхивался и чистился, и Элиза со смешком подумала, что он действительно похож на хорька, вскарабкавшегося по дереву и нацеплявшего колючек в шкуру.

– Ужасный костюм, – совершенно серьезно произнес Артур, отряхивая алые атласные штанишки по последней моде – до колена и с пуговками. – Но матушка считает, что он мне очень к лицу. Пришлось надеть.

Элиза звонко рассмеялась.

– Вы всегда делаете то, что вам велит матушка? – нарочно поддразнивая молодого человека, произнесла она.

– Лишь иногда, – ответил Артур. – Она так волновалась перед этим приемом, что начала чихать и не могла остановиться. Если бы я не уступил ей, она чихала бы до сих пор.

Элиза снова рассмеялась, и Артур, осмелев, шагнул к ней ближе и взял ее руку для поцелуя, глядя в ее лицо с нескрываемым восторгом.

– Элиза! – выдохнул он с обожанием ее имя, благоговейно касаясь ее руки губами. – Вам кто—нибудь говорил, что вы совершенство? Любой был бы счастлив обладать вами! Ваша красота просто неподражаема! Вы чудо, вы ангел! Вы самое совершенное существо из всех!