Алексей Резник - #Цифровой_экономики.NET

Другими словами, вся ситуация мне начинала все больше не нравиться и я, уже, даже искренне пожалел, что согласился на эту поездку, предварительно не выспросив подробностей. Но, все же чисто для вежливости, я спросил:

– Кто такой Владыко, Борис Дмитриевич?!

– Архиепископ Селигерский и Валдайский, преподобный Иов! Один из немногих специалистов РПЦ по «истинным инициациям и „высоким“ контактам»! Человек он очень непростой и к обязанностям своим относится чрезвычайно серьезно, так что у меня к тебе большая просьба, Саша – перед входом в Храм оставь легкомыслие и иронию… – и опять Борис Дмитриевич не договорил до логической точки задуманной фразы, что было для него совсем нехарактерно и, в очередной раз доказывало в моих глазах всю анормальность складывавшейся ситуации – рожденной «взрывом» «Игига» или – «кто его знает, чего там», что «вызрело» и «рвануло» в «тайной лаборатории» «БД»!?

Ничего удивительного не оказалось в том, что мне сделалось на душе «совсем невмоготу» и я опять задал Борису Дмитриевичу все тот же вопрос, упорно остававшийся без ответа:

– Борис Дмитриевич! Вы скажете мне или нет – когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим Твердниковым, который лично мне кажется очень подозрительным человеком?!

– Это он со мной познакомился, а – не я с ним, Саша! – наконец-то соизволил «не увильнуть» от ответа на поставленный мною вопрос «БД». – И произошло это знаменательное событие вчера вечером в моей «тайной лаборатории» – колыбели «непонятного», чьи семена я привез из дружественного Ирака! Человек, назвавшийся Иваном Святославовичем Твердниковым появился после того, как разъехались представители милиции и других силовых структур, оставив меня один на один с последствиями происшедшей катастрофы, Саша!

«БД» больше не посчитал нужным мне что-либо еще сообщить, а я, в свою очередь, поостерегся вести дальнейшие расспросы на эту тему, ибо тема эта стала представляться мне потенциально очень опасной. На меня, словно бы повеяло крайне неприятным холодным сквозняком, просочившегося сквозь незаметную «прохудившуюся» щель «величественного, но, давным-давно уже обветшавшего Мироздания, на поверку оказавшегося настоящим «карточным домиком». Я «во все глаза» смотрел на «БД» и язык мой «прилип к гортани» и мне совершенно нечего было сказать, ибо я находился на грани психологического коллапса, в каком может оказаться любой нормальный человек, глазам которого внезапно «предстает» «непредставимое» … Я, даже, невольно передернул плечами – до того мне сделалось «не по себе»!

– Замерз?! – заметив мое непроизвольное движение, спросил Павлов, лишь бы хоть что-нибудь спросить, и тут же поднялся из-за обеденного столика с самым решительным видом: – Поехали, Саша! Вернее – поплыли, пока не поздно!

На выходе из столовой, мы увидели «Твердникова» – после кратковременного сна «Иван Святославович» заметно посвежел, и во всем внешнем облике главы «Краеведческого общества «Белый Всадник» ничто не напоминало о приступе предательской слабости, поразившего его чуть больше часа назад. Но, тем не менее, меня, по-прежнему, продолжало «воротить с души», лишь только я попытался попристальнее вглядеться в глаза этому человеку – в глазах этих плавала, искрясь и переливаясь множеством траурных красок, нечеловеческая тоска… Я быстро отвернулся в сторону озера и пошагал вслед за «БД».

Спустя три минуты мы подошли к деревянному причалу, где ждали своих пассажиров несколько элегантных прогулочных катеров. Шустрый экскурсовод-распорядитель быстро рассадил нас троих и еще с дюжину туристов на «гордость» местного «аквапарка» глиссер на «воздушной подушке» под смешным названием «Шмель» и началось увлекательное плавание.

Так уж получилось при посадке, что «Твердников» оказался довольно далеко от нас с «БД» и мы получили возможность вести разговор с Борисом Дмитриевичем в таком режиме, при котором «Твердников» не смог бы нас расслышать при всем своем желании. А у меня имелась огромная потребность оперативно переговорить с «БД» в режиме строгой «конфиденции» – без «лишних ушей».

Доплыли мы до острова Столобный минут за сорок и за эти сорок минут Борис Дмитриевич, успел, все-таки рассказать более или менее подробно о том, каким образом вчера вечером в его «тайной лаборатории» появился «Тверднков» – «человек из «ниоткуда». Ниже, с «красной строки» я возьму на себя смелость полностью изложить немудреный рассказ «БД», слегка литературно переработанный и приукрашенный мною…

«… Борис Дмитриевич остался один в, искореженной необъяснимым «взрывом», «тайной лаборатории», отныне переставшей быть «тайной», а, напротив, сделавшись совершенно «открытой», буквально – навстречу «всем ветрам»!

Последним лабораторию и помещение кафедры покинул старинный приятель Бориса Дмитриевича, начальник охраны Университета, некто Иван Михайлович Будников, или, просто – «Михалыч». Перед тем, как уйти, он довольно долго и бессмысленно топтался на месте перед старым другом и никак не мог найти нужных и точных слов «утешения и сочувствия». Но все разумные слова уже были произнесены и в воздухе осталась витать лишь одна сплошная «недосказанность», выразить которую словами при сложившихся тягостных и необъяснимых обстоятельствах не сумел бы. даже сам Цицерон. Поэтому ничего не было удивительного в том, что тактичный Борис Дмитриевич, которому не терпелось остаться в полном одиночестве, предложил, в итоге, Ивану Михайловичу:

– Михалыч – иди, наверное, уже, домой – что ты здесь будешь торчать «без пользы и толка»! Хуже того, что случилось, уже не случится! – и уныло посмотрел прямо в глаза «Михалычу».

А, затем они оба, не сговариваясь, «приклеились» остановившимися взглядами, полными необъяснимой тоски в кусок предгрозовой ночной июльской черноты за квадратами кафедральных окон, совершенно освободившимися от стекла, выбитых мощной взрывной волной. Иван Михайлович, кроме тоски, почувствовал безотчетную тревогу, готовую вот-вот перерасти в панический ужас и поэтому, недолго думая, он решил воспользоваться советом-предложением Бориса Дмитриевича и – поскорее «ретироваться». Слишком уж тут все оказалось пугающе непонятным и почти «сверхъестественным» – «намудрил» тут «Дмитрич», так «намудрил» или «намутил», что без «пол-литра» никак здесь нельзя было бы разобраться! И, уж, точно, ему – «Михалычу» в этой лаборатории делать было больше нечего, потому как здесь кто-то недавно «вылупился» и своим «появлением на свет» едва не разрушил все здание корпуса, и виноват то в этом был только один человек – сам «Дмитрич» и – никто больше! Но ничего такого «Михалыч» вслух не стал говорить, а буркнул лишь торопливо и трусливо: «Бывай, Дмитрич! До завтра! Счастливо тебе здесь оставаться!» и – «был таков»!