Алексей Резник - #Цифровой_экономики.NET

– Она располагается не здесь, Саша – не на кафедре, а – совсем в другом месте! – негромким голосом объяснил мне «БД» и сразу добавил успокаивающим тоном. – Она располагается неподалеку – в пятнадцати минутах неторопливой ходьбы от Главного университетского корпуса! Как раз и прогуляемся, и все, не торопясь, обсудим! А, обсудить нам есть что – недаром же в свое время «староверы» говорили, что Москву когда-нибудь переименуют в «Чертоград» и, что – «быть этому месту «пусто»! Я, конечно, не «старовер» и верю в светлое будущее Москвы, но в чем «староверы» оказались правы на «все сто», так это в том, что настоящих «чертей» в Москве сейчас «понатыкано», как – тараканов за печкой! Опасно сейчас, Саша в Москве будет лично тебе!

– Зато – интересно! – с молодым задором парировал я.

Борис Дмитриевич лишь молча пожал плечами в ответ: «Дескать, тебе виднее», а вслух произнес:

– Ладно, пойдем туда, куда я тебя только что пригласил! Время-то оно же, ведь, не ждет! Читал же Джека Лондона, а?!

– Читал, Борис Дмитриевич, читал…, – как-то неопределенно ответил я, почувствовав давно забытую характерную тревогу, которая появилась у меня два года назад тем поздним июльским вечером, когда мне позвонил «БД» и сообщил о «рождении» Игига, ознаменовавшимся мощным разрушительным взрывом на кафедре «Информационных систем».

Собственно, тревога та тогда же и «прошла», улетучившись через сутки после своего появления – вместе с «Воином Уром», испепеленным у меня на глазах прямым попаданием молнии. Я уже почти полностью забыл весь этот опасный бред вместе со всеми его персонажами, а тут – «на тебе»! Оказывается, «тайная лаборатория» не взорвалась, а ее, всего лишь, «перенесло» ударной волной в другое место! По-моему, мое внутреннее душевное состояние зеркально отразилось у меня в глазах и было легко прочитано и расшифровано, ничего не упускающим из поля зрения, Борисом Дмитриевичем. Мой наставник мудро улыбнулся мне, ободряюще потрепал по плечу и спросил:

– Ты, что, Саша – не рад моему сообщению?!

– Я, честно говоря, Борис Дмитриевич, давно уже решил, что в ту дождливую ночь на Селигере вы мне рассказывали «страшные сказки»!

Борис Дмитриевич только жизнерадостно рассмеялся в ответ и, еще раз потрепав меня по плечу, сказал бодрым голосом:

– Пойдем, пойдем, Александр – не пожалеешь!

Пока мы шли по улице к «тайной лаборатории», то, словно бы по обоюдному молчаливому согласию, не заговаривали ни о Игиге, ни о Ираке, ни о Шумере, Гильгамеше и Хумбабе, «Твердникове» и «Воине Уре». Мы говорили с Борисом Дмитриевичем о совершенно приземленных вещах – о моем желании найти работу по специальности в Москве, и так, чтобы работа эта не мешала моему обучению в аспирантуре.

Главным предварительным итогом этой беседы, следовало считать заключительные слова Бориса Дмитриевича, сумевшего успеть меня «просветить» насчет того, что меня может ждать в Москве, за каких-нибудь десять минут:

– Ты сильно то, Саша не обольщайся относительно результатов своих первых поездок в «первопрестольную»! Москва может очень «круто» обломать самого «крутого» и никакие мои связи здесь не помогут тебе! Все будет зависеть только от тебя самого, ну, и, от обычного везения, конечно!

Настроение у меня, конечно, немного «подпортилось», но – ненадолго и не особенно сильно, честно нужно сказать. Тем более, что вскоре мы свернули во двор какого-то большого пятиэтажного здания и подошли к лестнице под козырьком, спускавшейся в типовой подвал, обычно используемый у нас в Твери различными ЖКХ-службами. Перед входом в этот подвал на кирпичной стене висела небольшая медная табличка, на которой были выгравированы славянские буквы: «Музей древнейшей истории Великого Княжества Тверского». А под буквами этими, как я догадался, довольно искусно был изображен старинный герб Твери: по центру червлёного поля наблюдался массивный золотой трон о четырех ножках. Сиденье трона покрывала ярко-зелёная подушка, украшенная «стильной» золоченой «ошнуровкой» по краю, а на подушке кто-то (скорее всего, Великий Тверской Князь Михаил) оставил лежать золотую корону о пяти листовидных зубцах, в каждом из которых сверкало по-крупному, искусно вставленному, изумруду.

Не знаю, на сколько точно неизвестному художнику удалось соблюсти историческую точность в изображении «Тверского герба», но ничего у «БД» я уточнять не стал, а лишь внимательно перечитал входную надпись, и повернув голову к своему «гиду», сказал ему свое личное мнение:

– Два года назад никакого «исторического музея» в Твери не было, равно, как и пресловутого «краеведческого общества», а тем более – в каком-то паршивом затрапезном подвале! И об «обществе», и о «музее» гуляли одни лишь непроверенные слухи! Вы так решили замаскировать «тайную лабораторию», Борис Дмитриевич?! Там же сейчас нечего хранить – Игиг-то исчез!!! Или – тут что-то другое?!

На что, Борис Дмитриевич мне ответил:

– «Что-то другое», Саша! Ничему не удивляйся, Саша и ничего не бойся! Мы пробудем там недолго – ровно столько, сколько окажется необходимым! И, сразу отвечаю на твой вопрос относительно «тайной лаборатории» – я ее не «маскировал» и никуда не «переносил»! Лаборатория сама себя «замаскировала» и сама себя «перенесла»! Механизм «переноса» я тебе объяснять не буду – слишком долго! – он открыл, оббитую стальными листами дверь в подвал и с силой толкнул ее «от себя».

Тяжелая дверь со скрипом раскрылась внутрь, и мы шагнули во мглу подвала. Борис Дмитриевич протянул руку вправо и нажал на выключатель – под потолком с характерным гудением зажглись неоновые лампы. И я увидел, что «Краеведческим музеем» оказалось обычное подвальное помещение, запахом свежей стружки и огромной станиной по центру «музея», сильно напоминавшее банальную столярную мастерскую. В дальнем правом углу я увидел железную дверь, неуловимо показавшуюся мне удивительно знакомой. И, как следствие, черт возьми, по душе расползлись, словно холодные змеи, давно забытые, но хорошо знакомые ощущения предчувствия встречи с «неведомым и необъяснимым»…

– Эта столярная мастерская принадлежит одному моему родственнику – сейчас он за границей и ключи есть только у меня. За железной дверью – его кабинет, «кабинет директора». Там, Саша тебе все окончательно станет ясно! … – он остановился перед «железной дверью» и, как мне показалось, особенно тяжело вздохнул, и посмотрел на меня на меня при этом таким взглядом, как будто приглашал прогуляться по «минному полю»…

…В «кабинете директора», по площади почти не уступавшему помещению мастерской, я попал в, как мне показалось, волшебное пространство «новой» или даже «альтернативной» реальности… Грязное замусоренное помещение подвальной слесарной мастерской являлось ничем иным, как искусной маскировкой…