Искандар Бурнашев - Икам и Последний Дракон. Книга пятая похождений Икама

Утром, наскоро перекусив припасенными продуктами и пополнив запасы воды, Икам отправился навстречу приключениям. Свой маршрут он выбирал от одной возвышенности к другой. Взобравшись на очередную высоту, он внимательно осматривался по сторонам, чтобы заблаговременно обнаружить опасность. Главной опасностью он считал неожиданную встречу с местными жителями. Его опыт подсказывал, что местные жители еще не научились, быть приветливыми с туристами и терпимыми к иноземцам. Поэтому к встрече с ними нужно подготовиться заблаговременно.

В полдень наш герой подошел уже к третьей деревне, прилепившейся к подножью высокого холма, изогнувшегося подковой у подножья невысоких сопок. лежащих вдоль границы неширокой долины, протянувшейся далеко на юг. Первые две деревни, точнее их развалины, наш герой прошел не задерживаясь. Третья показалась ему большей по размеру и лучше сохранившейся. Природное любопытство и желание пополнить запасы воды, натолкнули нашего путешественника на мысль, провести исследование этого поселка, чтобы понять, что же заставило местных жителей оставить эти места.

Окраины деревни представляли собою полосу сплошных разрушений, трудно проходимых даже для пешехода. Густые заросли акации и других колючих кустарников стали надежным заслоном для скота и вьючных животных. Проходы в развалинах выводили на кривые улочки, петляющие между развалившимися домиками с крошечными двориками, которые, в конце —концов, снова выводили в окраине селения.

Пройдя по второй улочке, и, пробравшись через заросли шиповника и репейника, Икам снова вышел к границе деревни. Тут ему в голову пришла мысль о том, что во всем этом беспорядочном нагромождении препятствий, присутствует логика. Казалось, что неизвестный архитектор, специально создал этот унылый пейзаж, чтобы отбить желание у прохожих углубляться вглубь деревни. Эту догадку косвенно подтверждали кости человеческих скелетов, лежащих в живописных позах на самых видных местах. С высоты уцелевших заборов на путника весело скалились человеческие черепа. И странным образом в этой части деревни отсутствовала вода. Немногочисленные колодцы оказывались забитыми мусором, а дно ручья, когда-то, явно протекавшего через всю деревню, оказалось давно пересохшим и заросшим колючим кустарником.

Наш герой, направился к центру деревни, находящемся на возвышенности холма, в его самой высокой части. Его выдавал остов башни минарета, видного со всех концов поселка. Выбрав направление на минарет, наш герой, преодолевая заборы и завалы, вскоре вышел на достаточно хорошо сохранившуюся улицу, которая привела его на центральную площадь. На площади когда-то находился небольшой базар, о чем свидетельствовали остатки глиняных торговых рядов. Здесь же, окруженные высокими заборами, разместились заброшенные дома бывших местных богатеев. Но создавалось впечатление, что из этой части селения жители не убегали в панике, оставляя после себя развалины и пожарища, а переехали отсюда к новому месту жительства, спокойно и деловито вывезя отсюда все самое ценное, включая деревянные ворота, калитки и столбы навесов. Обойдя несколько домов, наш друг заметил, что в пустых комнатах не видно мусора и брошенной домашней утвари. Но и здесь в колодцах не было воды, а развалившиеся балки мостов и мостиков, когда-то переброшенных через горную речушку, разделявшую некогда поселок, лежали на её дне, среди песка и булыжников.

Самым большим зданием на площади было здание мечети, угадываемое по михрабу и каланче покосившегося минарета. К стене мечети примыкали развалины какого-то строения, то ли караван-сарая, то ли гостевого дома. Но и здесь колодцы дохнули пыльной пустотой.

Пока Икам проводил свои изыскания, солнце началось клониться к закату. Решив остаться здесь на ночь, наш друг выбрал место для ночлега на верхушке минарета, которая, по его мнению, сочетала условный комфорт с относительной безопасностью.

Поднявшись по винтовой лестнице, спиралью, вьющейся внутри минарета, обтерев все стены и, собрав вековую паутину, украшающую лестницу внутри, наш герой встал на площадке муэдзина, довольно потянулся и огляделся.

С вершины башни была видна вся вершина холма, огибающего деревню и лежащего между нею и изрезанными склонами сопок, покрытых густым кустарником. При осмотре холм оказался похожим на плато. Его склоны неожиданно оказались обрывистыми и местами достигали пару десятков метров. Было похоже, что для того, чтобы попасть на вершину холма, нужны были серьёзные навыки скалолазов. Для нашего героя стало очевидно, что он находится в полной безопасности, окруженный стрех сторон обрывистым холмом, а с четвёртой – завалами и лабиринтами разрушенной деревни. За полосой развалин домов простиралась ровная степь пустынной долины.

Удобно расположившись в тени парапета башни и плотно перекусив своими запасами, наш герой погрузился в непродолжительный сон.

Проснувшись, он полюбовался красивым закатом, открыв очередную коробку с консервами, поужинал и, закутавшись в халат, приготовился продолжить свой отдых. С заходом солнца, птицы, распевающие целый день свои трели, ушли на антракт и под черным куполом неба, усыпанного звездами, установилась тишина. Но ненадолго. В полной темноте, в безветренной тиши с вершины холма стали доноситься странные звуки.

Находясь в мертвом городе, окруженном пустынными холмами и равниной, Икам явственно слышал неразборчивые разговоры людей и голоса животных. Прислушавшись, он слышал какие-то хлопки, стуки и скрипы, словно рядом жил своею жизнью небольшой городок. Особенно жутко в ночной тишине прозвучал приглушенный призыв муэдзина к молитве. Наш друг всегда считал себя атеистом. Но здесь он, ежась от холодка, пробежавшего по его спине, встал и начал выполнять ночной салат (Ятсы, салят-уль Иша)., оправдывая себя, что нужно вживаться в новую роль в этом мире, где совершение пятикратной молитвы является обязательным и повседневным действием для его обитателей.

Но, выполняя своё обещание, быть честными перед нашим читателем, мы скажем, что в молитве он искал защиту от ночных страхов. Невольно начиналось верить, что души умерших жителей разоренной деревни, чьи черепа с усмешками смотрят на одиноких путников, нарушающих их покой, продолжают жить в ночной темноте, проклиная своих убийц.

Наш герой мог поклясться, что ночной ветер доносил до него запахи человеческого жилья. Ночь пахла то дымом, то навозом.

Дождавшись восхода солнца, наш герой уже решил, что не станет задерживаться в деревне. Как и все последовательные люди, совершив утренний намаз (Салят-уль фаджр), он прилег, чтобы дождаться дневного тепла и спокойно уснул.