Олег Жилкин - Песок пирога

Через два дня боль ушла, глаз начал открываться, но ощущения отрыва от реальности сохранялось еще сутки. Отказ от приема наркоты привел к переживанию состояния абстиненции: раздражительности и чрезвычайной сонливости, которая и является спутником раскрытия и обнаружения вашего богатого внутреннего мира, поскольку на внешний мир просто на некоторое время перестает существовать.

Сны были долгими, с подробностями. Однажды мне приснилась авиакатастрофа. Мы ехали с близкими, уже умершими, правда, в реальности родственниками в поезде, и я, вдруг заметил, что в небе за окном совершенно не двигаясь завис самолет. Какое-то время мы изумлялись чудесам технической мысли, позволяющим добиться такого замечательного эффекта, но затем самолет начал медленный разворот в нашу сторону и какое-то время продолжал полет параллельно направлению железной дороги, что позволило мне разглядеть огромную дыру в корпусе и языки пламени, вырывающиеся из его чрева. Тут до меня дошло, что самолет рано или поздно рухнет и мы сгорим заживо. Мы выскочили на остановке из поезда и бросились бежать. Раздался взрыв, я посмотрел в небо, и среди окутавшего его дыма разглядел приближающие к земле на огромной скорости обуглившиеся фрагменты «железной птицы». Мне удалось избежать попадания под обрушившийся на землю ливень из обломков, но родственников моих накрыло. Через какое-то время я вернулся на место, чтобы предпринять попутку найти их и оказать помощь. Вместо дымящихся обломков и груды мертвых тел я обнаружил бойко торговавший продукцией самодеятельный рынок на тележках, и на мои вопросы никто из продавцов не был в состоянии ответить ничего вразумительного. Наконец, я заметил вдали фрагмент непотушенного пожара и стал громко требовать от окружающих объяснить причины всего происходящего. Только теперь до меня осторожно стали доводить информацию о том, что власти, во избежание паники, решили сделать вид, будто ничего не произошло, а тела свезли в ближайшую больницу, куда меня обещали немедленно доставить.

В больнице, к своей радости, я обнаружил уцелевших родственников, которые отделались незначительными ссадинами и царапинами. Надо сказать, что в реальности, все эти близкие мне люди уже умерли, но в моем сне сознание приготовило для них более счастливое развитие сюжета.

Проснувшись, я вспомнил, что вчера был день рождения старшей дочери. Я заглянул в холодильник и обнаружил в нем торт, который именинница есть не стала, а предпочла ему поход с другом на только что открывшееся в преддверии Хэллоуина шоу: «Дом с привидениями». Там же, в холодильнике, замаринованные в банках, стояли стоившие мне левого глаза грибы из Орегонского леса.

Глава 2. Кот принес мышь.

Какое-то давно забытое чувство своей оставленности нахлынуло, словно из детства, невыплаканной волной слез, совершенно неожиданно прорвавшихся, неуместно, но, в то же время, таких горячих, как будто только что пережил разлуку, только непонятно с кем. Кому адресовалось это чувство: к забывшей меня матери, к уехавшей в долгую командировку жене, к оставленному ребенку? Все это было в моей жизни, все эти горькие моменты какой-то неизбежной тоски от разлуки, прощания с самым дорогим тебе в тот момент человеком. Но эта необходимость казалась тогда настолько властной и вынужденной, что все невольно преуменьшали ее значение, оправдывая тот урон, который она может нанести чувствам, хотя никто на самом деле не знает, что действительно в этот момент важнее. Нас приучили к мысли, что следование всякой жизненной программе неумолимо вынуждает к тому, что приходится оставлять любимых, родителей, своих детей, сначала на время, а потом и навсегда.

Мы привыкаем к этим состояниям, мы смотрим на них с неизбежностью взрослого человека, мы гасим эту волну слез и тоски в самом начале, мы не даем ей подняться и смести всю нашу жизнь в пропасть, потому что не можем жить не отрываясь друг от друга. Нам почему-то кажется, что в этой разлуке многое для нас проясняется, мы будто взрослеем, станем мужественнее, научимся контролировать свои чувства, время и свою жизнь. Разумеется, это полная чепуха.

Как же порой хочется просто уткнуться лицом в подушку, укрыться с головой в одеяло и просто поплакать о себе, о том, что уже потеряно навсегда, и о том, что еще предстоит потерять, потому жизнь приучает нас к расставаниям, и если они не случаются, то мы воспринимаем это как чудо, и в душе появляется надежда на то, что это чудо может повторится или вовсе стать частью нашей обыденной жизни, лишенной постоянного страха разлуки. И чем больше в нас этой надежды, тем больше в нас смелости, и может быть, когда-нибудь, этот страх покинет нас навсегда, и уже больше никогда не вернется в образе того покинутого всеми мальчика или девочки, которые всматриваются в сумерки, в ожидании прихода близкого человека: матери или отца, которые почему-то сегодня задержались с работы, и дай бог, чтобы это ожидание не затянулось на часы, дни, недели, месяцы, годы.

С возрастом мы учимся преодолевать это чувство, оно кажется нам нелепой и смешной прихотью маленького человека, которые так и не вырос, не повзрослел, и сидя на берегу, не научился без страха наблюдать за этой огромной волной невыплаканных слез, которая надвигается на тебя, грозит смести, но разбивается о камни у самых твоих ног, не причиняя никому ни малейшего вреда.

Разве мало можно было бы сделать хорошего друг для друга? Разве мало можно было подарить друг другу нежности и любви? Почему мы жалеем на это свое время, почему мы убиваем его на пустые забавы, ничего не говорящие ближнему о нашем к нему отношении, о том, как он нам дорог? Как странно, что в нас совершенно не воспитано это чувство восприимчивости, нет желания прожить с человеком вместе его жизнь, а ведь это удивительный дар и способность, данная нам, как возможность побыть одним телом, одним фактом совместного существования, соучастия в делах друг друга.