Наталья Мар - Либелломания

– Всё хочу дойти до Пропащего оврага, – призналась я.

– Ты уж седьмой год так говоришь, а чего же всё не дойдёшь?

– Дойду.

– Смотри, Джио его разровнять собирается. Тоже седьмой год, вот и думай, кто из вас скорее успеет.

Показались жилые дома. В гористых отшельфах шчеры не строились на фундаментах и не копали глобоворотов, а использовали скалы, занимали холмы и обживали всякие дебри, какие создавала природа. Дома в Златопрядном были похожи на высокотехнологичные ласточкины гнёзда или термитники (шчеры ненавидели это сравнение теперь) с лабиринтами ходов и целыми микрорайонами внутри. Снаружи утёсы сверкали панорамными балконами из фотохромного стекла, жидкокристаллическими куполами залов и солнечными батареями, вверх по скалам носились элеваторы, чистильщики, ремонтные автоматы, роботы с доставкой из закусочных. А мастерские, торговые склады и павильоны, фабрики и лаборатории ютились внизу, на предгорье. Долина приподнимала нарядный кринолин лугов, и под ним, словно под толстым широким ковром, работали шчеры. Дополнительный свет поступал из искусно вырезанных люков прямо посреди разнотравья, и цветы склонялись к окнам, чтобы посмотреть на нас. Если в городе и до эзеров не церемонились с природой и гнули её под себя, то в отшельфах прогибались под природу, но она отвечала добром стократно. Это ценили даже насекомые. Они не совались в отшельфы с самого начала, а теперь покупали там свежее мясо, морских гадов, специи, узорчатые ткани, овощи и фрукты. И даже чистую воду. Раз в неделю в Златопрядный прилетали грузовые воланеры и скупали добро по грабительским ценам. Но и шчеры получали возможность раздобыть и приспособить их высокие технологии. Те и другие ненавидели друг друга и расплачивались виртуально.

Онджамин отправился заказывать накопители для жилых комплексов, чтобы зарядить энергоблоки на зиму. В равнинных отшельфах из таких блоков строили дома целиком, а здесь обшивали изнутри. Они заряжались лет на пять-десять и давали свет, тепло, связь и всё, что требовало энергии. Но аккумуляторами эзеров их можно было обеспечить электричеством на целый век вперёд. Насекомые, для которых сто лет ничего не стоили, прогадали с ценой. А может, им было всё равно.

Злайя нашлась в ветеринарной клинике, посреди кабинета с воющими, каркающими, лающими, свистящими, чирикающими клетками и одной наглухо застёгнутой переноской в углу. Как только я ступила на порог, переноска зарычала. Она делала так третий месяц. И я третий месяц не решалась спросить, что там внутри: у меня уже был печальный опыт с одним мешком. Склоняясь над огнеупорным столом, Злайя раскладывала ветки молокабы. Злайя чем-то напоминала Язаву, такая же серьёзная, русоволосая и крепкая, она не выносила ни суеты, ни безделья.

– Ты посреди недели, Эмбер? Гнались за тобой? – пошутила она и приподняла лицевой щиток рабочей маски. – А чего это Онджамин не показывается? Я знаю, что вернулся. Небось кровь опять сдал?

– Он…

– Опилки мне дай скорее.

Просьба избавила от необходимости покрывать беднягу Онджамина. Я нашла мешочек с обыкновенными древесными опилками и ждала у стола, гадая, следовало ли и мне облачиться во что-то огнеупорное. Злайя водрузила на стол небольшой металлический цилиндр и откинула крышку.

– Позавчера привезли токамак, – пояснила она. – А то бы и не выжил.

– Кто?

– Сейчас сама увидишь.

Она запустила руки в переноску-токамак и с осторожностью уранового шахтёра достала оттуда тельце, бархатистый комочек размером с кулак. Он не шевелился, пока Злайя опускала его на ветки молокабы. Комок лежал на них, как на маленьком ритуальном кострище. Я уже отогнала эту мысль, а Злайя зачерпнула опилок из мешка, щедро посыпала ими тельце, оглядела… и… подожгла!

– Я думала, мы пообедаем в кафе! – вырвалось у меня. – А не прямо тут.

– Ха-ха, смотри, как бы он сам тобой не пообедал.

Зверёк в огне зашевелился, подтянул затлевшие ветки и встал на них, как новорождённый жеребёнок. Чихнул и послал в нас клубок сажи и пепла. Невероятно: жалкий комочек в центре костра дрожал и вертелся на обугленных ножках. А потом затопал по столу. Пламя металось по столешнице. Злайя натянула силовые перчатки, взяла зверька прямо вместе с ветками и опилками и перенесла в токамак. Потом открыла какой-то пузырёк, встряхнула и передала мне:

– Будь другом, сделай лёгкую воду, а? Только не переборщи, мне пар не нужен.

Я сняла городское кольцо, блокирующее диастимагию, взяла пузырёк и через секунду вернула Злайе. Вода в верхней части поделилась на короткие отрицательно заряженные цепочки по четыре молекулы. Злайя отлила половину из пузырька в токамак поверх огня. И захлопнула крышку прежде, чем кабинет разнесло бы взрывом. Тороидальная камера с магнитными катушками надёжно запирала пламя в своём поле и поддерживала плазму часами. Стало тихо. Злайя удовлетворённо улыбалась и поглаживала токамак.

– Это фламморигама.

– Была, – уточнила я.

– Они живут на Острове-с-Приветом, горят на ветках игниевой сильвесты. Те способны тлеть годами. Но здесь не растут. Фламморигамы – плазменная форма жизни. Тот комочек был сердцем, а его тело – всегда костёр. Представляешь, стадо взрослых фламморигам выглядит как лесной пожар.

– Так вот зачем тебе токамак. Он позволяет фламморигаме жить без игниевой… как?

– Игниевой сильвесты. Жить и не поджечь тут всё, – добавила Злайя. – Фламморигам запрещено вывозить с острова, но что остановит тараканов? Этого держал у себя какой-то эксцентричный чиновник, потом уехал или пропал, что ли. Зверёк чуть не спалил дом! И слуги не нашли ничего лучше, как подбросить его нам.

– На Остров-с-Приветом никто в своём уме не сунется, – согласилась я.

– Естественно. Малыша привезли в огнеупорном контейнере, по пути он истратил топливо и чуть не умер. А я подсовывала ему веточки днём и ночью, потому что даже каменный уголь он не умеет встраивать в тело. И вот: пришлось купить токамак. Онджамин зря продал кровь, но ругать я его не стану. Я бы сама лучше продала стакан-другой, чем погубить фламморигаму.

Она подключила токамак к системе вентиляции, чтобы отводить дым. Кабинет тоже пропах костром, но вдоль стен тянулись трубки с мицелием, и воздух, проходя по ним, оставлял токсины в грибнице. Потом Злайя с лаборантами собирали грибные тела и вытягивали из них яд для лекарственных препаратов. Готовая химлаборатория и превосходный кондиционер. Мы прошли мимо рычащей переноски и отправились на поздний завтрак. Любимый ресторанчик умещался на краю утёса, нависшего низко-низко над широкой рекой. Она текла по краю обрыва, а за его бортиком, ещё на ступень ниже, начиналось море. Мы сидели словно на вершине исполинской водяной лестницы и пили пряный лиловый чай, тронутый сахарной пудрой. Когда с ним было покончено, я достала пачку зерпий, уникальные номера на которых можно было использовать и при виртуальных платежах.