Зоя Лето - Цена ошибки

Правду говорят – убивает не падение,

а внезапная остановка в конце.

«Alan Wake»

В кабинете ужасно пахло свежей краской, поэтому было решено ненадолго приоткрыть окно. Прохладный ветерок развивал некогда белый тюль. Зимние холода неизбежно уходили, а на смену им неспешно приближалась долгожданная весна. Скорее бы она настала, а то постоянный холод только навевал тоску и воспоминания по тёплым и беззаботным денькам.

Я сидела за партой и глядела в окно. Смотрела, как ветер гонял по не присыпанному снегом асфальту пожухлые листья, как люди суетились и кутались в свои шарфы и куртки. Несмотря на февраль и затянутое облаками солнце, было довольно тепло. По крайней мере, такой мерзлячке, как я, сегодня удалось дойти до школы без перчаток, которые я умудрилась забыть дома на пуфике.

Преподаватель что-то рассказывал, размахивая при этом руками. Кто-то его слушал, другие занимались своими делами, а третьи потихоньку болтали между собой и хихикали.

Подперев подбородок ладонью, я продолжала глазеть в окно и мечтать, что когда-нибудь уеду отсюда. Дижон – родина моих предков. Это замечательный, но очень маленький городок, где все друг друга знают и всё друг о друге. Все тайны, самое сокровенное – всё становилось достоянием общественности. Ничего не удавалось утаить, никакой личной жизни! Хуже всего могли быть только слухи, и их в Дижоне распространяли со скоростью звука. Что ни день, то новая тема для разговора.

Насмотревшись добрых фильмов, многие молодые люди бегут в такие маленькие городки за новой жизнью, не понимая, что у монеты всегда две стороны. И то, что кажется добрым и милым на первый взгляд, потом оказывается хуже девяти кругов ада Данте.

Обожаю это произведение.

Я так устала за последние годы. И это была не физическая, а моральная усталость. Я бы даже сказала, что разбита. Изо дня в день мне приходится ругаться с родителями насчёт своей, по их мнению, глупой затеи. Они считают, что моё место здесь, и я должна пойти по стопам матери, став швеёй. Уверена, что если бы у них родился мальчик, то его запихнули бы на завод, где работает мой отец. Мне нравилось вышивать, но это всего лишь хобби, не больше. Я хочу быть писателем, таким, как Виктор Гюго или Александр Дюма. Последнего обожаю всем сердцем. Его романы уникальны и бессмертны. В них есть всё: ревность и любовь, предательство и месть. Пока мои рассказы и начатый не так давно роман далеки от идеала и не могут даже со стороны посмотреть на произведения этих писателей. Но всё приходит со временем. Главное – не отчаиваться и ни в коем случае не сдаваться.

С согласия моих родителей или без него я уеду. К тому же преподаватели Парижского университета Сорбонна, куда я отсылала свои рассказы, восхитились моим талантом и сказали, что были бы рады видеть меня в числе их студентов.

– Шерри, – послышался голос Жака Люпона, нашего преподавателя классической литературы. – Позволь мне отвлечь тебя от такого интересного занятия, – по кабинету тут же побежали смешки. – И спросить насчёт Виктора и Элизабет. Что ты думаешь о них?

Речь шла о книге Мэри Шелли «Франкенштейн или Современный Прометей».

Десятки глаз тут же уставились на меня в ожидании ответа. Они знали, что я читала эту книгу и без сомнений смогу ответить на заданный мне вопрос.

– Я считаю, что Элизабет погибла по вине Виктора, а не чудовища. Он создал нечто, что не смог воспитать, не смог взять на себя груз ответственности за того, кто в нём нуждался. Франкенштейн должен был сразиться с чудовищем раньше, после смерти своего брата Вильяма. Тогда бы он избежал множества смертей тех, кто был ему дорог. В частности Элизабет. Но Виктор был напуган, едва не парализован страхом, а потому бездействовал, позволяя чудовищу убивать.

Жак Люпон был доволен моим ответом, что не скажешь об остальных. Я всегда была немного стеснительной, но свою точку зрения могла отстаивать до последнего, не боясь быть услышанной и выражать своё мнение.

– Но всё-таки Виктор сразился с чудовищем, – снова взмахнул руками преподаватель. – Что толкнуло его на этот шаг?

В глазах учеников появился интерес. Многие слышали о «Франкенштейне», но мало кто читал этот роман.

– Думаю, что Виктор уже и сам не хотел жить. На смену его страху пришло отчаяние. Чудовище убило всех, кого он любил, и у него не осталось того, что он мог потерять, кроме собственной жизни. Виктор слишком поздно это понял и пытался тем самым искупить вину.

Прозвенел звонок, и все тут же подскочили со своих мест. Жак Люпон наспех успел сказать нам название книги, которую мы должны были прочесть к следующему уроку, прежде чем в классе не осталось никого, кроме меня.

Сегодня мне не хотелось лишний раз выходить на улицу, даже в школьный коридор. А всё потому, что на календаре было 14 февраля – день всех влюблённых. Ровно год тому назад мой бывший уже парень бросил меня, даже не объяснив причину своего поступка. Я слишком тяжело пережила этот разрыв. С тех пор мне ненавистен этот праздник и всё связанное с ним.

Сердечки, валентинки, шоколад и мишки, воздушные шарики, розовый цвет – всё это вызывало во мне приступы гнева вперемешку с обидой, с которыми было так тяжело справиться.

Коридор весь пестрил от шариков и бумажных гирлянд. Повсюду валялись открытки, а парочки то и дело что-то дарили друг другу.

«Балаган какой-то, а не школа!»

За меня говорила зависть. Ведь я могла быть сегодня одной из них, счастливой и влюблённой.

Достав из рюкзака заботливо упакованный мамой сэндвич с ветчиной, я встала подальше ото всех и не спеша начала жевать, хотя голода совсем не чувствовала. Жаль, что не додумалась взять с собой сок или хотя бы чай. В столовую идти лень, поэтому я продолжила жевать, чувствуя, как сэндвич встал комом в глотке.

Внезапно жуткая боль пронзила нижнюю часть моего живота. Коробка от сэндвича упала на пол, а я, скрючившись, борясь с болью, старалась не завыть в голос. Боль возрастала с каждой секундой. С трудом выпрямившись, я позвала на помощь, пытаясь разглядеть хоть кого-то сквозь пелену, заволокшую мои глаза. Кажется, меня услышали. Радость длилась недолго. Через мгновение наступили темнота.

«Хочется пить. Больно. Что за запах? Кажется, так пахнут лекарства».

С лёгкой болью я приоткрыла глаза. Всего на мгновение. И поняла, что в больнице.

«Больно. Моргать, дышать, даже думать».

Снова темнота.

– Так-так-так, – незнакомый голос заставил меня на секунду приподнять веки.

В палату зашёл ангел.

«Так, стоп. Ангел? Понятно, я ещё не проснулась».

Закрыла глаза обратно.

– Что я имею? Стройная блондинка, на вид лет восемнадцать. Она! Я же говорил, что дело плёвое. Пойдём, красавица, – я почувствовала, как меня взяли на руки. Страх окутал моё тело. – Небеса тебя уже заждались!