Женя Овчаренко - Небо и Твердь. Новая кровь. Часть 1

Айэ поглядела на него, думая о чём-то своём.

– Не рано ли говорить о престоле? – спросила она, помолчав. – Отец наш жив и здравствует, не стоит тебе даже в мечтах воображать те времена, когда его не будет с нами. Луна подарит нашему отцу и повелителю ещё долгие-долгие годы властвования. Луна проведёт его к… нашей цели.

– Да, конечно, – послушно отозвался Анэйэ. – Я ничего не имел в виду. Луна хранит отца, а он хранит её. И да сбудется наша славная цель в самом скором времени.

– Тьма с нами.

При мысли о «цели» наследник ощутил лёгкое смущение, как всегда.

Не из-за того, что он не верил в неё. Ему с детства о ней твердили так часто, что в возрасте двух лет, не в силах произнести букву «р», он зато мог громко и чётко сказать: «Настанет по(р)а, когда у(рр)айо будут п(р)авить всем ми(р)ом!» Отец и сестра были одержимы этим тезисом, и оба они часто говорили: «Расти большим и сильным, юный повелитель Тьмы, не волнуйся ни о чём, а мы поставим мир перед тобой на колени». Для Анэйэ мысль о том, что, хотя сейчас Тёмное Небо переживает не лучшие времена, впереди его ждёт мировое господство, была привычной. Она не подвергалась ни малейшему сомнению в детской его голове. Повелитель Тьмы, покоритель Света, Камня, Огня и Воды, Анэйэ Уррэйва… Звучало красиво. Конечно, сперва будет править отец, но потом, рано или поздно, настанет его очередь. Он был готов долго ждать.

Анэйэ ждал и готовился всю свою жизнь. И для него уже наступил тот возраст, когда ребёнок, не отвергая старых истин, впитанных с молоком, уже начинает задавать им вопросы. Только Анэйэ своих вопросов не задавал вслух, потому что таким уж человеком родился.

Отец ушёл четыре года назад. Алийерэ говорила: «Он ушёл, чтобы возвести постамент для памятника наших завоеваний». «А почему нам приходится возводить постаменты и завоёвывать, в то время как эвелламе Создатель не обделил ни властью, ни уважением?» – думал Анэйэ, ничего не говоря.

На Тёмных Небесах низшие уррайо каждый год на исходе лета собирали мех кудровенов и приносили его в жертву матери-Луне, чтобы следующий год был темнее и удачнее. Но всё, что давала им матерь, – новые и новые звёзды… «Почему?» – думал Анэйэ, с улыбкой рассматривая полуразваленные поместья на проплывающих мимо облаках, под стенами которых шныряли вечно голодные люди в изорванной одежде и с худыми, как палки, руками. Он знал, что величие его родины давно истлело. И страна его несчастна – несчастны и бедняки, и знать.

«Когда отец станет правителем всего мира, ты будешь его верховным полководцем, а твои доспехи, твой меч и ошейник твоего льва будут самыми роскошными на Небесах и в Поднебесье», – с такими словами Алийерэ покидала его ранним утром, провожая ко сну. «Десять лет ты говоришь мне это, – думал Анэйэ, – но у меня нет ни ошейника, ни льва».

Он не сомневался в айэ Алийерэ, в отце и в Цели, просто удивлялся, почему судьба обошлась с ними так несправедливо.

Вот бы поговорить с Создателем и задать ему все эти вопросы!

– Он должен вернуться сегодня утром или завтра вечером, – сказала айэ Алийерэ, глядя в глаза Анэйэ. – Скорее второе. Как встретишь его?

– С почтением, – ответил Анэйэ. – Расскажу ему обо всём, что узнал от тебя. Попрошу его возвести тебя в ранг наставника всех предметов вместо Нериани, Эмено и остальных мерзавцев.

Айэ Алийерэ улыбнулась, но произнесла строго:

– Побольше почтения к достопочтенным господам, обучающим тебя, айле Анэйэ. Что же. Надеюсь, ты не ударишь в грязь лицом. Впрочем… – когда она заговорила спустя небольшую паузу, на душе Анэйэ стало тяжко, – … что ты ему скажешь о том случае с дверью?

– Я ничего ему не скажу, – тихо сказал наследник. Сердце его слегка сдавило от прилива вязкого страха, он сжал руками комок снега так, что тот растаял за несколько мгновений.

– Обманешь отца?

– Не обману. Просто не скажу.

Айэ Алийерэ не стала его осуждать, только произнесла негромко:

– Как хочешь. Я не стану сама ему говорить. Веришь мне? Если не хочешь, чтобы он знал, то и я ничего не скажу.

– Верю, – искренне проговорил Анэйэ. – Не говори ему. Пожалуйста. И никому.

Случай с дверью был… воистину самым кошмарным за всю его жизнь. И он предпочитал о нём не вспоминать.

– А что до твоих успехов в изучении истории? – подняла айэ Алийерэ менее щекотливую тему. Холодный свет резко очерчивал её тонкие черты лица, превращая глаза в чёрные провалы. – И твои глупые вопросы, которыми ты успел замучить всех наставников?

Анэйэ широко улыбнулся.

– Не я их мучаю, а они меня. Они не дают ответов на мои вопросы, хотя в том и суть наставника – отвечать, когда спрашивают. А моя задача – искать ответы. Вот ты, айэ Алийерэ, ты-то всегда отвечаешь на все мои вопросы.

– Да? – чёрные губы старшей ученицы слабо изогнулись в подобии улыбки. – По-моему, мне достаточно часто приходится напоминать тебе, что ты слишком увлекаешься в своих поисках истины, которой, быть может, и вовсе не существует.

– И всё же ты меня одёргиваешь, желая мне добра, а наставники – потому что они не соображают ничего и по природе своей гнусные создания, – Анэйэ вспомнил про Эррамуэ и ещё шире улыбнулся. – Спрашивай построже с Эррамуэ, когда придёт время. Он меня сегодня разозлил.

– Разозлил? – подняла брови айэ Алийерэ. – Чем же он посмел тебя разозлить?

– Я для него делал сегодня кое-что. Меня это утомило.

Вообще-то это был жест доброй воли Анэйэ, – ведь он сам предложил другу помощь для Эламоно. Однако потом Эррамуэ слишком резко отвечал своему господину. «Не говори о том, о чём не знаешь и чего не видел, мой царственный брат», – сказал он, и это не были речи риндо. Анэйэ успел пожалеть о том, что сначала попытался заступиться за друга перед айэ. Наверное, Эррамуэ снова забыл, что, пусть он и старше Анэйэ, однако не его отец – Властелин Небес. Пусть отдувается за надменность перед Алийерэ. Подумав о своём сокрытом возмездии, Анэйэ почувствовал себя хорошо.

– А об отце не волнуйся, милая айэ, – спокойно и важно сказал мальчик. – Я готов произвести на него впечатление.

Его клонило в сон – от внутреннего волнения, скрываемого так тщательно, как не каждая девица скрывает от подруг имя избранника. Он лёг спать рано, ещё когда ночь царила в Небесах, и во сне сражался с Создателем и побеждал.

Жизнь невероятно тяжела, когда никто из взрослых не желает тебя понимать.

Отец, всегда в добром расположении духа, всегда улыбающийся, всегда готовый помочь с тренировкой и в разборках с младшей сестрой, стоило признаться ему, сказать правду – начал смеяться, тряся объёмным животом под суконной домашней рубахой, и с отвратительною насмешкой, не по-отцовски, приговаривать: «Когда это мой мальчик успел заделаться в сказители? В княжеском замке ты бы обязательно пригодился со своим мастерством сплетать небылицы! Разве небопочитатели не к нам заходят утречком на каждое полнолуние, ограждая дом как раз от таких гостей?»