Никита Белугин - Зарифмованные рассказы

Всё что происходит далее весьма прозаично и к поэзии не имеет никакого отношения.

Утром Иннокентий (так зовут нашего «мстителя») протёр глаза, увидел рядом с собой спящую Светлану и вспомнил вчерашний «план». Но план сочинялся в тёмном пьяном чаду, а сейчас солнце ярко светило в окна и голова тоже протрезвела. Может быть в пике своей ненависти он бы и реализовал задуманное вчера. Но вчера ему было не до этого… Поэтому теперь, на трезвую голову ему пришла более хитрая мысль. А именно напакостить: открыть газ на кухне и уйти, и будь что будет, квартира не его, а съёмная; если она заметит и закроет, с меня взятки гладки, думал он.

Так он и поступил, открыл газ на одной конфорке, -кто знает сколько она проспит, чтобы не было лишне, и соседи не вызвали газовщиков. Положил сигареты на самое видное место и зажигалку на них. Но куда идти в такую рань? И что говорить, если будут потом допрашивать? «Пошёл за сигаретами, за пивом», но ведь у меня всё есть; или если всё разнесёт, то и не докажут и не увидят?

Вообщем план алиби был отправиться в ночную забегаловку (она заканчивала работать часов в десять утра), а после отправиться в парк, так и рассказать потом , дескать случайно встретился с давешней любовью своей и решил посидеть, обдумать произошедшее. А если я потом буду волноваться, думал он, то и этим же, то есть «любовью», объяснится моё волнение.

Иннокентий всё сделал так как и описано. И вот он сидел в парке уже около часа и это ему поднадоело. А что если она проснулась и всё произошло для неё благополучно? Или если раздастся взрыв, то будет ли его оттуда слышно? (Он был в километрах двух от дома, но машины уже начинали сильно шуметь.) Наконец он решил отправиться обратно, чувствуя некоторую тоску о том что его замысел «убийства» похож на глупую фантазию из-за того что он трус и не может действовать прямо. «А что если я войду и это всё как раз произойдёт?» -мелькнула вдруг у него страшная мысль.

До дома оставалось пара-тройка улиц как раздался хлопок, звон стекла и множество сработавших автомобильных сигнализаций. Сердце у него забилось ужасно. Он остановился, – и странно показалось ему, никто из прохожих не обратил почти никакого внимания, разве что кое-кто лениво посмотрел в сторону хлопка и шёл своею дорогой, в то время как он был в таком ужасе, что едва владел собой.

– Что я встал как дурак! -подумал он – Заметят, опознают потом. Но куда идти? Туда точно нет.

Он круто повернул, сам опять же понимая, что ведёт себя неправильно и может привлечь чьё-нибудь внимание. Куда он пошёл, он сильно не заботился, целый вихрь мыслей и страхов закружил его голову. «Нет, так просто идти нельзя… или можно? Чёрт! Даже если и встретит меня кто, – что тоже мало вероятно, -то я же „не знаю“ что это моя квартира взорвалась и никто не знает, что это я взорвал её…»

Сам не намереваясь идти обратно в парк, он понял, что идёт туда. «Сейчас надо успокоиться» -думал он. Он хотел было зайти в какой-нибудь магазин, но передумал, нельзя чтобы кто-то его видел. Думая так же быстро, как какой-нибудь компьютер, обрабатывая все возможные версии и нюансы событий, он решил идти после полудня и «удивлённо там увидеть что стало с его домом.»

Дальше продолжать невозможно уже и прозой (не то что поэзией), а отметим только, что никто даже ничего и не заподозрил. Зря он, сидя в парке, несколько раз думал было пойти в участок и во всём признаться. Его теперь, по прошествии времени, все считают счастливцем и любимчиком судьбы. А ту девку и так никто не любил, а скорее кто её знал сказали про себя «туда ей и дорога». Как Иннокентий потом жил с этим, о чём думал и какой дальше выбрал путь – это другая история, а впрочем никакой истории и не составляет…