Николай Покуш - Яркий Миг

Вопросы, конечно, были, куда же без них? На таких встречах выделяются немало журналистов, ведущих колонки о культурной жизни города.

– Позвольте, мистер Марбэт, – поднял руку полноватый молодой мужчина в сером пиджаке.

Я кивнул. Мужчина быстро поднялся.

– Ломар Синтари, газета «Око туманного города», – представился он и продолжил:

– С тех пор как вышел роман «Право на жизнь», прошло уже больше двух лет. Это самый большой разрыв между произведениями в вашей карьере, я прав?

– Правы, – согласно кивнул я и отпил воды из стакана, заботливо оставленного здесь миссис Каранкет еще до начала моего выступления.

– И никакой информации о вашем следующем произведении нет. Может ли это означать, что вы готовите своим читателям нечто грандиозное? Или может быть, опасения некоторых ваших почитателей верны, и вы готовы распрощаться с персонажем Нейтаном Боунзом, а то и не только с ним, но и со всей писательской деятельностью вовсе?

Я ожидал такого вопроса. Знал, что его обязательно должны будут задать, и нет ничего удивительного в том, что он прозвучал первым.

– Уверяю вас, что для подобных опасений нет никаких оснований. Возможно, я взял небольшой творчески перерыв, и только.

– Чем он может быть вызван, мистер Марбэт?

«Сам отлично знаешь, чем, сукин ты сын».

– Разве всегда нужны причины? – спокойно ответил я. – Возможно, каждому иногда хочется остановиться, выдохнуть и подумать обо всем, что он уже совершил, а также о том, что только собирается сделать.

– Очень туманный ответ, вы не находите?

– Под стать названию вашей газеты, – улыбнулся я, и по залу прокатился робкий смешок.

– Спасибо, мистер Марбэт, – газетчик сел и тут же потянулись вверх еще руки.

Они задавали свои вопросы, многие из которых, да что уж там, почти все из них, мне были хорошо знакомы. «Ассоциируете ли вы себя со своим персонажем?», «Откуда вы черпаете вдохновение?», «Сожалели вы когда-нибудь о тех решения, которые принимали ваши герои?», и всё прочее в том же духе. Банально, скучно, зато просто и легко отвечать. Вопросов о смерти Тессы не прозвучало, они были под запретом, об этом, я уверен, миссис Каранкет предупредила всех и каждого, за что я был ей искренне благодарен.

В итоге моя мука закончилась, Рита Каранкет поднялась и провозгласила, что пятнадцать минут, данные на разговор с автором истекли, и вновь поблагодарила меня. В ответ я тоже отчеканил слова благодарности за это приглашение, за возможность пообщаться с читателями и прессой, сияя все той же лживой улыбкой.

С большим облегчением я покинул кафедру, уступив свое место худощавому, низкорослому поэту с густыми бакенбардами, пышной шевелюрой черных, как уголь волос, завитых мелким бесом, и смуглой кожей – явными показателями наличия в нем саббатийских кровей.

«Выдыхай, милый», – зазвучал мягкий голос Тессы в моей голове. – «Всё закончилось. Ты справился».

Раньше она всегда посещала такие мероприятия, сидела в первом ряду, и это придавало мне сил в те далекие дни, когда писательская карьера только начиналась, и внутри бушевал страх быть непонятым, непринятым, страх оказаться пустышкой. Тесса сидела там, глядя на меня своими бездонными зелеными глазами, и я, ловя на себе ее взгляд, преисполнялся веры в собственные силы. Так кто же мог бы осудить меня за то, что мне хотелось вновь увидеть её здесь? И я увидел, ничуть тому не удивившись, ведь и прежде представлял себе, как веду с супругой диалог.

«Справился», – согласился я с ней. – «С приступом тошноты».

«Не будь так строг к этим людям, Клиффорд», – она стояла рядом со мной, высокая, статная, с белой кожей и изумрудными прядями волнистых волос, свободно лежащими на ее оголенных плечах. Такая красивая. Я даже ощущал сладковатый аромат её любимых духов. Так живо, четко и подробно ее образ воспроизводить мне еще не доводилось.

«Меня удивляет, почему они не видят, что моя книга – дерьмо?».

«Может, потому что это не так?».

«И ты туда же?».

«Ты знаешь, что мне всегда нравилось всё, что ты пишешь».

«Да, только эту книгу ты не читала».

«Это что-то меняет?».

«Это меняет всё».

Не желая продолжать эту глупую дискуссию с самим собой, я направился к столу с закусками и вином, намереваясь утолить свой голод, ведь я ничего не ел с самого утра, а заодно сосредоточиться на чем-то другом, дав своему болезненному воображению и памяти передышку.

Тогда и появилась она. Не воображаемая, реальная девушка. Худая, стройная, лет двадцати пяти, а может, младше, с дерзкой, короткой стрижкой светлых волос, с острыми чертами лица, придающими ей сходство с хищной птицей, с проникновенным взглядом золотых глаз, облаченная в пышное красно-черное платье. Она подошла ко мне, выстукивая по полу каблучками своих лакированных красных туфель, и, прежде чем я успел отправить в рот бутерброд с утиным паштетом, произнесла:

– Добрый день, мистер Марбэт. Ника Томас, – она протянула мне свою худенькую, бледную ручку, к моему удивлению, почти не тронутую тем излишне ярким маникюром, что нынче в моде у подобных светских львиц Мистрейда. Эта женщина вообще не очень подходила под образ светской львицы, хотя определенно старалась ею казаться. Но что-то в ней было не так, что-то выдавало в ней совсем иную натуру. Вот только какую? Не то, чтобы мне очень хотелось это знать.

Я пожал руку, не утруждаясь представлением себя, ведь она уже и так знала моё имя и профессию, а затем откусил, наконец, свой бутерброд. Он оказался сухим и невкусным.

– Приятного аппетита, – пожелала мне Ника.

– Спасибо, – я кинул недоеденный бутерброд в урну и, взглянув на остальные закуски, решил, что они навряд ли будут лучше.

– Еда здесь не очень, – понимающе сказала Ника, поймав мой скептический взгляд. – Зато игристое вино вполне сносно.

– Действительно? – я направился к столу с бутылками вина.

– Признаюсь, очень рада нашей встрече, мистер Марбэт. – Ника пошла следом. – Когда редактор отправил меня в этот литературный кружок, я право, и не думала, что встречу здесь настоящего автора.

– Настоящего? – нахмурился я, наполняя свой бокал красным вином. – Интересный термин. Что он означает?

– Успех, что же ещё.

– То есть, говоря: «Настоящий автор», вы имеете в виду «Успешный автор»? Я все правильно понял?

Я, наконец, взглянул на нее и отпил вина. Оно, и правда, оказалось неплохим. Не лучшим, конечно, и даже не средним, но, во всяком случае, куда приятнее еды.

– Как-то так, – Ника чуть растянула свои тонкие губки в отточенной ангельской улыбке, такой выверенной, такой естественной, что мне невольно захотелось поверить в нее. Однако, я слишком хорошо знал журналистов, чтобы доверять им.

– Так зачем же этот фарс, мисс Томас? Почему сразу вот так и не сказать?