Александр Кривич - Тридцать девять с небольшим. Книга первая

– Во-первых, культурные люди сначала здороваются, во-вторых, на вашей стороне был эффект неожиданности, и, если бы мы размялись, то вам бы несдобровать, сударь! – вздёрнув кверху подбородок, надменно произнес мистер Пиу.

Даже при свете звёзд было видно, как глаза лесного жителя начали приобретать форму борцовского круга; он сделал шаг по направлению к мистеру Пиу, и явно не для того, чтобы лучше расслышать, что он говорит. Рабр, опираясь на свою природную проницательность в паре со врождённым чутьём опасности (формат книги не позволяет нам озвучить, показаниями какого прибора он сейчас руководствовался), начал подозревать, что в ближайшее время их начнут бить. Уже предполагая, кто перед ними, Рабр поспешил громко вмешаться в разговор:

– Мы ищем хранителя! К Городу у Большого Дуба приближается большая беда! – выпалил он, как из пушки.

Старик остановился, с испытывающим прищуром оглядел троицу и хмыкнул:

– Что-то обмельчал нонче горожанин, раз таких сказочных богатырей послали так далеко и так надолго.

И, видимо повеселев от своей же шутки, старик рассмеялся от души, хлопая себя по животу ладонями. Рабр и Пиу насупились и молчали. Вдруг в разговор, не побоюсь этого слова, вихрем ворвался мистер Бу. Видимо, удар шишкой в лоб включил какой-то тумблер у него в голове, и речь полилась бурным потоком. Он рассказал, что принес долг хранителю: как оказалось, отец мистера Бу взял что-то когда-то давно, пообещав при этом хранителю принести редчайшую специю под названием «слеза дракона», но, по каким-то видимо ну очень важным причинам, этого не сделал. Старик подобрел, улыбка сразу преобразила его в добродушного старичка.

– Ну а вы, богатыри, – шутливо обратился он к Рабру и Пиу, – документ предоставите?

Писарь, побеждённый, как кот после душа, но всем своим видом показывая, что боевого духа в него с бугорком наложено, надменно процедил:

– Во внутреннем кармане.

Хранитель, не стесняясь, по-хозяйски, как заправский щипач, запустил руку в карман мистера Пиу и начал доставать оттуда предметы пятой и шестой необходимости. Все, кроме писаря, с азартом ждали, когда же хранитель достанет за уши белого кролика или хотя бы голубя. Но фокус не удался и с восьмой попытки письмо было извлечено. Подсветив себе светлячком, хранитель прочёл письмо и в той же последовательности вернул все предметы в бездонный карман всё ещё хмурого мистера Пиу.

– Ну не серчайте, сынки, – по-отечески ласково, примирительно прошепелявил дед, освобождая пленных.

– Возраст, зрение не то уже, суставы крутит на непогоду, – жаловался по-стариковски хранитель.

– Мы это заметили, – пробубнил себе под нос мистер Пиу.

Скинув оковы и разминая затёкшие конечности, бывшие пленные принялись собирать разбросанные в пылу боя вещи, а хранитель подсвечивал им светлячком, без умолку говоря с ними. Путешественники узнали, что урожай грибов нынче совсем не тот, орехов больше, но они мельче и червивые, а рыба, «Рыба-то раньше была, ооо, – хранитель развел руки в разные стороны, – а сейчас?!»– почему-то задал вопрос Рабру и, не получив ответа, с грустью опустил руки и сказал: «Вот и я думаю, не та, не та нонче рыба пошла… Ну, хватит болтать! – резко перебил он сам себя, – гости дорогие, прошу за мной», – сказал старик и направился в чащу леса.

«Даа, – с нотками грусти продолжал жалобным голосом хранитель, – вот раньше, было же время! А люди, а люди-то какие были, эээ-ээх», – вздыхал старик. Соскучившись по общению, он пытался вызвать на словесный батл гостей, но не имел в этом деле опыта, так как совы, белочки и сосны, с которыми в основном общался лесной житель, не знали значения этого слова, и попытки не приносили результата. Видя, что гости не склонны сейчас к беседе, хранитель решил отложить общение на завтрашний день.

Тем временем перед путниками в слабом свете живого фонарика, как из под земли, среди расступившихся деревьев выросла избушка. Войдя, хозяин дома усадил гостей на широкую лавку, зажёг лучину, начал хлопотать у очага и рассказывать лесные новости. А обернувшись через короткое время, увидел, что гости, утомлённые событиями дня, уснули, облокотившись на стену. Хранитель сел за стол напротив, подперев рукой щёку. Он вдруг ещё больше превратился в доброго дедушку, который с умилением смотрит на внуков, измазанных грязью и уснувших после дневной беготни. «Ох, и намаетесь, сердешные мои, – проговорил он, утирая скупую слезу рукавом, – не каждый выдержит такие испытания». И, вглядываясь в чумазое лицо Рабра, произнес с теплой улыбкой: «Весь в деда».

Затухающие угли в очаге давали еле заметные отблески на стены. Лес под пристальным наблюдением Луны жил всё той же загадочной жизнью, шурша и аукая ночными жителями. А в кузне времени, у плавильной печи, на огромной наковальне вероятности сковали ещё одно звено для цепи событий нашей повести.

– А-ну, лежебоки, подъём! – прошепелявил хранитель, энергичный, словно кипящий на сильном огне чайник с кофе.

– Быстро на пруд умываться и – завтракать! – бодрым басом вторил ему мистер Бу.

Рабр и Пиу были удивлены переменами в хранителе горы, но все мы помним из детства, а некоторые из нас и во взрослой жизни повторяют этот урок, что хорошая звездюлина обладает терапевтическими свойствами. И что самое обидное – в некоторых фильмах пилюли, возвращающие в реальность, могут быть синие или красные, то есть предоставляется выбор, а, как мы с вами знаем, в обычной жизни они одного цвета и их выдают не спрашивая, ну уж если очень интересуешься, то могут выдать ещё одну, но такого же окраса… Поэтому наши герои, в принципе, тоже принявшие вчера подобный эликсир, без лишних вопросов отправились умываться.

Пруд находился в десяти минутах ходьбы через сосновый бор, завораживающий своей красотой; громко фыркая по-утреннему прохладной водой, смывшей весь негатив прошлого дня, наши путешественники бодрой походкой отправились на завтрак.

Дом хранителя представлял из себя сооружение, сложенное из коричневого камня, с соломенной крышей и небольшими окошками. Его стены были густо оплетены вьющимися растениями, и создавалось впечатление, что он тонул в лесной зелени. Внутри дом состоял из одной большой залы; потолок был подпёрт несколькими каменными столбами, слева находилась зона кухни с небольшим очагом, по стене возле него были развешаны вязанки трав, кореньев и мешочки разного размера. Посередине стоял большой стол со столешницей, вырезанной из цельного куска какого-то полупрозрачного камня, на вид тёплого, и как будто светящегося изнутри. Справа по-над стеной стояли широкие лавки, на которых утром, собственно, и обнаружили себя гости, а в самом дальнем углу располагалась большая печь с лежанкой наверху. Пол был из темной глины, за десятилетия так отполированной, что можно было спутать с паркетом. Обстановка в доме, сочетаясь с чистейшим воздухом и утренним разноголосьем птиц, была пропитана особым лесным уютом.