Александра Яковлева - Голубиные дети

– Она б тут насовсем прописалась, – сказал Пашка.

Из города мать увезла их сразу, как начались летние каникулы, спрятала в тихой деревне, в пустом дедушкином доме. И как сорвалась: каждый день ходила то по ягоды, то по грибы, подолгу бродила одна, возвращалась только к вечеру. Часто – с пустой корзиной.

– Да и пусть, – ответил Макс. – Иногда человеку полезно побыть одному.

Пашка только дёрнул плечом и отвернулся.

Берёзы шумели, скрипели от ветра. Чёрные пятна на их стволах, похожие на глаза, как будто следили за братьями. Макс всё выглядывал голубя среди ветвей, Пашка же старался смотреть под ноги. В высокой траве блестели спины камней, гладкие, как брусчатка. Камни складывались в самую настоящую тропинку. По ней-то и шли, углубляясь в лес.

На одном из камней лежало белое голубиное перо. Пашка подобрал его и зачем-то положил в задний карман шорт. Просто так, без всякой мысли. Вернее, мысль была, но немного глупая. Пашка давно хотел начать коллекцию – марок, или монет, или хотя бы вкладышей от жвачки. Но в деревне о марках и монетах можно забыть. «Перья тоже сойдут», – подумал он.

– Там! – воскликнул Макс, указывая на зелёные кроны вдали. – Погнали!

И они опять погнали. Никакого голубя Пашка не видел, просто верил брату. По тропинке бежалось легче, чем по лугу, но Пашка всё равно быстро выдохся. Снова закололо в боку, сдавило грудь, а в глазах запрыгали тёмные мушки. Так что он даже не заметил, как брат остановился, и с разгону врезался в его спину.

– Ты… чего?..

– А вон, гляди.

Впереди была поляна, а на ней стоял домик – и очень странный! На четырёх высоких опорах, с плоской крышей и маленькими отверстиями под ней, похожими на вентиляцию. Голубая краска давно облупилась и висела хлопьями, открывая потемневшие доски.

– Избушка, избушка…

– …Встань к лесу задом…

– …Ко мне передом.

Вот опять они подумали одинаково, и сразу всё прояснилось. Домик ещё напоминал избушку Бабы-яги, но уже поменьше.

– Голубятня это, – сказал Пашка.

– Так он что, живёт здесь? Наш сапсан.

– Не сапсан, а сокол. Гданьский высоколётный. Или по-другому – турман.

– Ну, ты, энциклопедия «Сто один бесполезный факт о голубях», – пробурчал Макс, – лучше придумай, как забраться.

Выложенная камнем тропинка вела точно к голубятне. Макс легко побежал по ней, оглядел со всех сторон домик и доложил:

– Ни окон, ни дверей!

– Вообще-то, есть под крышей, – Пашка имел в виду птичьи летки.

– Ну, заберись в них, попробуй! – Для ясности Макс надул живот побольше.

Четыре ноги поднимали голубятню метра на два от земли. Тут захочешь – не достанешь, и даже лестницы нет.

– Должен же как-то взрослый человек туда попадать, смотритель, – пробормотал Пашка.

– Давай прикинем, – предложил Макс. – Вот приспичило дяде Игорю залезть. Он что сделает?

Пашка представил себе долговязого дядю Игоря, снытинского пастуха.

– Да ему тут и лезть нечего, – ответил он. – Головой влетит… Погоди-ка!

Под голубятней рос высокий репейник. Пашка вломился в него, задрал голову. Над ним нависал тёмный дощатый пол голубятни, а в полу чётким контуром проступал люк.

– Так и знал.

Макс был уже тут как тут. Его белобрысая голова сунулась в кусты.

– Что, колоссально?

– Ага. Колоссально.

Пашка попытался улыбнуться – не получилось. Ему стало зябко. Больше всего на свете хотелось бежать прочь от этого места. Задыхаться, мучиться, но бежать.

А Макс тем временем по-деловому изучал люк, что-то прикидывал.

– Значит, так, – сказал он. – Лезь ко мне на плечи. Я тебя подниму, заберёшься и подтянешь меня. Идёт?

Пашка помялся:

– Слушай, может, ну его, этого голубя? Вдруг там никого нет?

А сам с ужасом подумал: «Вдруг там кто-то есть?»

Макс посмотрел на брата с жалостью:

– Не в голубе же дело, ну.

– А в чём?

– Да в приключении! Сам же просил – а теперь? Тебе, что ли, не интересно посмотреть, как внутри?

Всё в Пашке завопило: «Нет! Не интересно!»

– Даже не знаю… – Он глянул на люк. – Мало ли что может случиться…

– Вот именно! – воскликнул Макс. – Давай забирайся.

Он присел, подставил брату плечи. Пашка ступил сначала на правое, потом на левое, а Макс крепко сжал его ноги и начал подниматься.

– Ну что, дотягиваешься?

Пашка кое-как выпрямился: коленки подгибались. Через силу, превозмогая себя, протянул руку. Коснулся тёмного, разбухшего от влаги дерева. Толкнул пальцами.

Ничего.

Он толкнул сильнее, но то ли крышка была слишком тяжёлой, то ли петли заржавели – поднять не получалось.

«Вот и хорошо», – подумал Пашка, а брату сказал:

– Тут заперто.

– Не может этого быть. Поднажми!

Спорить с Максом было бесполезно. Пашка вздохнул и поднажал. Потом ещё поднажал. И ещё. С третьей или четвёртой попытки тяжеленная крышка приподнялась с пронзительным скрипом.

– Вот, я ж говорил! – обрадовался Макс.

В нетерпении он переминался с ноги на ногу. От этих танцев Пашку начало трясти ещё больше, руки дрогнули, и крышка хлопнула, обсыпав его трухой и пылью. Пашка громко чихнул, и они вместе с Максом повалились на землю.

– Всё с тобой ясно. – Макс прыжком вскочил. – Сиди тогда здесь. Я за палкой.

Пашка даже сказать ничего не успел: заросли колючек сомкнулись за братом, и он остался один.

Время ползло медленно, как всегда бывает, когда ждёшь. Пашка весь извёлся. Он и в земле поковырял пальцем ноги, и камешки покидал в траву. В берёзовом лесу было тихо и пустынно, только вдалеке скрипел валежник. Наверное, это Макс выбирал палку покрепче.

Неужели так сложно найти в лесу палку?

Пашка покричал, но брат не отозвался.

Ещё немного посижу и уйду отсюда, решил он. Ещё пять минут, не больше.

От нечего делать он вытащил из кармана голубиное перо, чтобы рассмотреть получше. Перо было маховое, длинное и аккуратное. Белоснежное. Пашка взмахнул, чувствуя, как оно изгибается, сопротивляясь воздуху.

И тут новая странность привлекла его внимание. Медленно и нехотя Пашка поднял голову, уже догадываясь, что увидит.

Чёрная пасть открытого настежь люка зияла над ним. Из люка тянуло холодом и сыростью.

По спине поскакали мурашки. Он точно помнил, что так и не смог поднять дурацкую крышку весом, наверное, в тысячу тонн.

– Эй… Здесь кто-то есть? Простите, мы не знали… Я брата дождусь, и мы сразу уйдём, ладно?

Тишина. Только кукушка кукует вдалеке, да скрипят на ветру деревья, да воркует в голубятне невидимый голубь. Да шуршит, стучится перекладинами крепкая верёвочная лестница, спускаясь к его рукам.

За свои двенадцать лет, полных лекарств и предписаний врачей, Пашка от нечего делать прочёл много книг и твёрдо знал: невесть откуда взявшиеся лестницы к добру не ведут. А лестница тихонько раскачивалась, словно заманивала. Совершенно новая, как из магазина спорттоваров: две белых канатных верёвки, между ними – гладкие ступеньки. Удивительно не подходила она старой облезлой голубятне. Пашка застыл, боясь коснуться перекладин. Как манок у рыбы-удильщика: только тронь – и…