Александра Ковальски - Летопись Океана. Старый город

– Фанг! Кондор! – окликнул он в свою очередь играющих в салки ребят. – У нас гости! – размеренной походкой моряка двинулся навстречу вновь при бывшему.

– Я же просил не называть меня так, – возмущенно проворчал младший из мальчиков.

– Тебе придется привыкнуть, Нэйт, – грустно улыбнулся старший товарищ, – и потом, это родовое имя твоей матери и в нем нет ничего постыдного.

– Доброго утра! Какие новости Вы привезли, капитан Фокс? – отвечая на дружеское рукопожатие, между тем спросил старпом Абеля.

– Ближайшей ночью «Lux in tenebris» снимется с якоря в кильватере «Белой Авроры», взяв курс на восток…

– Хорошо.

– Мы уходим? – напряженно спросил капитана Фокса старший из подошедших мальчиков.

– Да.

– Есть какие-то вести о моем отце?

– Никто не видел ни капитана Фанга, ни «Рескьюер» вот уже много месяцев… С той самой ночи, как… Вы, Георг, похоже были последним, кто видел Вашего отца и успел проститься с ним. … а вот о «Вандерере» ходят странные слухи. Столь странные, что верить им нелегко.

Мистер Доуэл стоял у штурвала. После того как он поднялся на борт, никто не слышал от него ни единого лишнего слова, только необходимые команды. И никто не получил никаких разъяснений…

– Если это так, значит, мой отец исполнил обещание, данное Азалии Кондор. Это главное, – с горькой улыбкой и затаенной болью сказал юноша.

– Довольно пустых разговоров. Абель знает? – прервал их беседу Манкальм.

– Еще нет.

– Тогда не станем терять время.

– Вы правы, Манкальм. Идемте.

Мужчины быстрым шагом углубились в джунгли.

Мальчишки последовали за ними.

В ту ночь в домике Аскольда – хорошего знакомого капитана Уайт Фокса – где последние несколько месяцев скрывался Абель с семьей, не гасили огня. Ожидали полуночи, чтобы отправиться на корабль и с утренним приливом выйти в море.

Абель нервно прогуливался по открытой террасе дома, словно предчувствуя что-то недоброе.

– Капитан, – окликнул его Георг, вышедший из дома на воздух. – Капитан, я только хотел просить Вас…

– Что угодно, мой друг.

– Позвольте мне остаться здесь, на Карибах.

– Все еще надеетесь встретиться с отцом?

– Отомстить за него!

– Шарлю Доуэлу теперь уже бесполезно мстить… и тебе, Георг – это известно столь же хорошо, как и мне, – прозвучал женский голос за спиной юноши. Юный Фанг резко обернулся.

– Значит, нет никакой надежды, моя госпожа?!

Она только грустно улыбнулась:

– Морис Фанг обрел покой. Как и вся команда «Рескьюера»…

– Не вся! – вдруг прозвучало из темноты. И в круг света от горевшего у входа в дом факела вступил человек в изодранной матросской куртке.

– Бальтазар … – прошептал Кестрел, первым узнав рулевого с флагманского брига. – Как ты?

– Это долгая история. Если мы переживем эту ночь, то я расскажу ее Вам, капитан. А теперь нужно спешить. «Вандерер» скоро будет здесь и пусть нам помогут Боги, ибо сам Дьявол преследует нас!

С утренним приливом «Lux in tenebris» и «Белая Аврора» вышли в море. По приказу Абеля, Азалия с сыном и Георг находились на борту фрегата, сам же главарь Братства, несмотря на уговоры друзей, остался на борту своего корабля. Еще на берегу, обнимая жену и сына, он сказал: «Если мне суждено пережить эту ночь, то я переживу ее. Если же нет, то встречу смерть, смело глядя ей в лицо, потому что вы двое будете в безопасности!». Бальтазар Адилье и Манкальм Фицерберт последовали за своим капитаном на борт корвета.

Едва берега Мэйна скрылись в серебристой дымке утреннего тумана, как над палубой «Lux in tenebris» полетел тревожный звон колокола. Впередсмотрящий заметил на траверзе черный неф под багровыми, точно кровь парусами. За его кормой зловеще вырисовывались очертания ещё двух таких же гигантов – легендарных «черных лебедей» Доуэла.

– Это Он, – тихо произнес Абель.

– Уходите, капитан. Вы успеете перейти на борт фрегата. Мы задержим врага и тем самым…

– Нет, – резко оборвал речь старпома Кестрел. – Вы ничего не сможете. Ему нужен я… – и, сняв с пальца перстень, капитан передал его Манкальму со словами. – Идите, мой друг. А я остаюсь. Мне надоело бегать и прятаться. Невозможно скрываться вечно! Проклятие цыганки уже овладело Доуэлом и больше он уже не тот черноглазый прохвост, которого я считал братом. Он не остановится, пока не… Манкальм, позаботьтесь о моём сыне, помогите ему добиться того, чем когда-то владел Король Братства и постарайтесь уберечь его от моих ошибок. Идите и передайте капитану «Белой Авроры», чтобы он применил все свое искусство исчезать в тумане…

Старпом понимал всю правоту слов своего капитана, но от этого ему было только больнее и горше. Надев перстень капитана на палец, Манкальм в последний раз крепко обнял друга и, одним прыжком вскочив на планшир, бросился в объятия волн.

Белоснежный фрегат, подчинившись последнему приказу капитана Абеля Кестрела, переданному его старпомом – Манкальмом Фицербертом – уходил прочь, вдогонку за полу призрачным утренним туманом, а гордый корвет, воинственно ощетинившись орудийными стволами, смело развернулся на встречу «Вандереру» и черным лебедям, навстречу смерти… Азалия, прижимавшая к себе сына, с обреченной тоской во взгляде стояла на квартердеке «Белой Авроры» и неотрывно смотрела на исчезнувший за пеленой тумана «Lux in tenebris», на борту которого остался самый дорогой ей, после сына, человек – ее муж…

Рядом с ней стоял Георг Фанг. Пальцы его левой руки сжимали эфес шпаги, а во взгляде плескалось отчаяние. Как бы он хотел быть там – на борту флагманского корвета, рядом со своим капитаном, чтобы пронзить сердце предателя и убийцы его отца – Шарля – этой самой шпагой.

– Ваше время еще придет, Георг, – словно прочтя его мысли, тихо прошептала Азалия, свободной рукой, обнимая юношу за плечи.

– Я не сомневаюсь в этом, моя госпожа, – уверенно и хладнокровно ответил сын Мориса, еще крепче сжимая эфес шпаги пальцами, на одном из которых звездой сиял чистой воды алмаз в перстне, еще

недавно принадлежавшем основателю Братства – Морису Фангу.

***

Шесть месяцев спустя…

– Моя госпожа, сезон дождей миновал… – как-то вечером завел разговор, бывший старпом «Lux in tenebris». Женщина, сидевшая за столом, напротив него не ответила. Манкальма это ничуть не смутило. Он уже привык к тому, что Азалия не произнесла ни словечка после гибели мужа.