Gram Lee Miller - Потерявшийся (в списках смерти не значится)

– Нравится… – задумчиво произнесла она.

– Как-то без энтузиазма…

– Просто это единственное, куда удалось поступить на бюджет… А перспектив – никаких. «Социальный педагог; психолог» называется моя будущая специальность, при этом, социальный педагог нафиг никому не нужен и ему не платят адекватные деньги, а полноценным психологом я работать не смогу, потому что педагогический институт не обладает достаточным опытом подготовки таких специалистов и в нём не котируется специальность психолога так, как в том же АГУ, например. Вот такие дела… Я учусь только ради мамы. А что будет дальше – посмотрим. Надо поработать попробовать по специальности… Ведь, по сути, если она есть, значит, она кому-то ведь нужна, правда?

– Наверно… – Данила выбросил бычок и попросил ещё сигарету.

– А ты? – спросила Таня, прикурив и протянув ему сигарету.

– Я не знаю… Мать говорит: «учиться надо», но при этом мы оба совершенно не знаем, на какие «шиши». Мне-то социальный педагог—психолог, знаешь, как-то «не канает», да даже и на него я вряд ли сейчас поступлю «за так». Поеду в город, посмотрю, что по работе… Может, в «ментовку» устроюсь. Город-то есть город, – поинтереснее. Сниму комнату в общаге да жить буду… Пытаться…

Я не хочу каких-то ярких событий в своей жизни, но, знаешь, в деревне с матерью оставаться – это вообще мрак. Это уже не дом, понимаешь? – Татьяна понимающе кивнула. – Я как на побывке… Ладно там… первую ночь я спал, как убитый, а потом? Такая тоска напала, особенно по вечерам, по ночам… Хочется тепла. Женского тепла… Чтобы просто кто-то был под боком. Днём мне этого не надо, но вечерами, после ужина, когда воцаряется тишина, как в доме престарелых, блин, я хочу лезть на стены… Я не могу ни читать, ни писать, я как наркоман, которого ломает, и он ходит по комнате, скорчившись чуть ли не в двое, и терпит .

А потом я просто вырубаюсь от изнеможения часов в шесть утра и сплю до обеда…

Таня погладила его по колену:

– Ничего, это пройдет… – сказала она задумчиво. – У каждого человека в этом мире есть свой Дом. Ты просто не нашел ещё – свой . Пойдем дальше? Еще далеко идти – я на самом краю деревни живу, а это два с половиной километра до центра и два с половиной назад, а тебе ещё и дальше центра «пилить» до своего дома.

– Ну да, я нагуляюсь сегодня…

Данила встал, отвернулся от Татьяны, и обоссал забор.

– Блин, я тоже хочу, – произнесла Татьяна, – но я потерплю до дома. Пошли быстрей.

Да, Данила и правда нагулялся в эту ночь – дома он был аж в три часа. Ему понравилось подобное времяпровождение: Татьяна внесла в его жизнь свежий воздух, какую-то новую, неизведанную, таинственную струю и всё это было гораздо лучше, чем сидеть дома раком—отшельником и выть на луну. Это было новое, ни разу не пробуемое ранее, и, конечно, – заманчивое. При прощании, они поцеловались, но этот поцелуй мало что значил – она не пустила его дальше, чем губы, и поцелуй получился сухим и безжизненным. Уходя, Даня решил, что завтра надо найти какую-нибудь другую и попробовать с ней – после пережитых эмоций останавливаться он не хотел. Нужна —Женщина…

***

Данила проснулся с больной головой на следующий день в 14:30 и долго не мог оторвать её от подушки: смертельно хотелось пить, но вставать и показываться матери в таком состоянии ему не представлялось удачной идеей. Он прислушался, дома ли она? Однако, не мог понять, – да или нет, – и, спустя десять минут, жажда победила стыд «в чистую» – Данила «пополз» на кухню.

Мамы дома не было.

Данила налил самый большой стакан воды до краев и выпил его залпом – еле хватило дыхания… Он повернулся от раковины, чтобы идти снова полежать, когда увидел записку на кухонном столе:

«Сынок, судя по твоему виду и грязным штанам, „оторвался“ ты вчера „по полной“ … Меня на сутки выдернули на работу. За наличные деньги. Я согласилась, родной… Еда в холодильнике и в духовке еще картошка с мясом немного. Покушай обязательно, как проснёшься. Мама».

Данила ушёл к себе в комнату и провалялся до 16:00. Затем встал, принял холодный «душ» в нетопленной бане, почистил зубы, привёл себя в порядок и позвонил по старой памяти одному своему приятелю:

– Антоха, привет! – деланно весёлым голосом поприветствовал товарища Данила.

– Даня, ты что ли?! – отозвался искренним восторгом голос на другом конце провода.

– Я…

– Нифига себе!.. – Антоха замялся вроде бы, не зная, что дальше сказать. Искренний восторг улетучился…

Данила это почувствовал и не стал ходить вокруг да около:

– Пошли в ДК на дискотеку. Ты же дома?

– Я – да… Но… А во сколько?

Данила никак не мог понять, что происходит с его худосочным корифеем времен десятого класса средней школы.

– Ну не знаю… А во сколько там начинается? Слушай, ты если не хочешь, то не ходи, я не настаиваю. Просто, в одну «каску» тащиться мне не хочется, да и давно не виделись все-таки… Твоё единственное письмо мне ещё в «учебку» приходило так-то.

– Нет, я хочу! Просто… Ты – это Ты?

– Вот сейчас вообще не понял… Ты накурился что ли? – начал злиться Данил.

– Да нет, просто… Тут эти ребята из Чечни… Про них говорят, что у них «крышу» рвёт пиздец, а если по «синьке», то вообще труба.

Данила расхохотался:

– Не ссы, бля!.. Солдат ребёнка не обидит, – успокоил он своего друга сквозь смех. – Давай к восьми уже там быть.

Они договорились, и Данила пошёл топить баню, чтобы ночью прийти и нормально помыться. А потом подкинет просто дровишек ещё, и маме на утро хватит…

***

Дом Культуры открывался в восемь вечера, а дискотека начиналась в десять.

Данила и Антон сидели и пили пиво в танцевальном зале за одним из многих свободных столов, стоящих обособленными беседками вдоль стены, откуда окна выходили на Проспект Победы – основная масса людей только к началу дискотеки подтягивалась. В конце зала была сцена для выступлений местных рок-групп и прочих самодеятелей, однако, никогда и никого Данила там не видел – там вечно стояли только музыкальные колонки в полтора метра высотой.

– Ну и как там? – спросил Антон и Данила понял, что он имеет ввиду: всем им , кто в армии не служил, безумно было интересно знать «как ТАМ».

– Да не спрашивай – «отшутился» Данила, – сам попробуй.

– У меня плоскостопие…

– Да—да, ну конечно… – это Данилу действительно рассмешило, и он улыбнулся. – Пей… Скоро начнётся.

Они выпили по глотку, посидели молча немного.

«Зря я позвал этого придурка, – подумал Данила. – Нет у меня никого больше в этом мире. Если только с Серёгой ещё когда увидимся. Надо написать ему хоть что ли?..».

– Из нашихдевчонок ходит кто? – спросил Данила.