Александр Михан - FM Судного дня. Роман

– Ничего не понимаю, что происходит! Чёрт бы вас всех побрал! Кто ты такая, на самом деле, Голубоглазка? Убить неубиваемое только силой мысли? Ничего не понимаю…

Тим ещё несколько раз обошел чудовище, надеясь разгадать причину смерти, но так и не смог найти никакого вразумительного ответа на свой вопрос. У «краборука» на теле не было ни раны, ни отверстия, ни вообще какого-либо повреждения. Ни даже царапины, на худой конец. Вообще ничего, что могло хоть как-то что-то объяснить. Но в то же время это существо было, на самом деле, абсолютно мёртво.

Походив ещё некоторое время кругами вокруг монстра, Тим нашёл недалеко от него сани, торчащие из-под снега, спешно погрузил на них девушку и решил поскорее покинуть место сражения. Неизвестно, что ещё за опасности могли подстерегать Тима и Голубоглазку впереди…

Только к концу четвертой недели Тиму удалось добраться до своего дома. Вернее, места, где он проживал последние десять лет. А настоящий дом, тот самый дом его семьи, который был почти у всех жителей их городка – с остроконечной крышей, витражными окнами на флигеле и идеально подстриженным газоном – остался только в редких снах, которые его посещали перед каким-нибудь важным событием в жизни.

Тим подошел к высоким воротам, покрутил из стороны в сторону головой.

– Ничего нового! А что тут могло измениться? Те же ворота, та же стена из вековых сосен, стоящая на огромных кусках бетона, как и, наверное, сто лет назад. Чего ты ожидал, Тим? – парень поднял руку и потянул за ручку.

Где-то за стеной раздалось бренчание с дюжины пустых консервных банок.

Тим медленно обернулся: на уже, наверное, пятых за все это время импровизированных санях, сделанных им по пути домой, все так же, без сознания, лежала Голубоглазка. После странной схватки с «краборуком» она больше так ни разу и не очнулась, словно израсходовала свои последние силы во время боя. Несмотря на это, Тим, довольный тем, что они остались живы, ещё с большим трепетом все это время ухаживал за ней: протирал платком лицо по утрам и кормил, как маленького ребенка, из ложечки, нежно придерживая рукой её голову. И пусть она делала только несколько глотков, он и этому был несказанно рад. Ради неё он, не будучи в прошлой жизни умелым рыбаком, прямо в горной реке сумел подстрелить из лука и вытащить на берег несколько больших рыбин и почти весь дальнейший путь по вечерам кормил свою спасительницу свежей ухой. А ночные посиделки? А разговоры у костра? Подумать только, сколько Тим ей успел рассказать за это время! О себе, о брате, обо всём, что ему только приходило в голову. И, к его большому удовольствию, она оказалась великолепным слушателем. Хотя Тим понимал, что из всего того, что он ей наговорил, будь она в сознании, он смог бы только промычать: «Привет!» и «Как дела?». Поэтому, с другой стороны, парень был несказанно рад такому молчаливому собеседнику. Вернее, собеседнице, так как в отличие от старшего брата, Тим никогда не пользовался бешеным успехом у противоположного пола, и даже те немногие девушки, его ровесницы, проживающие рядом с ним, почему-то в упор его не замечали. Словно он был сделан из прозрачного и, вдобавок, кристально-чистого стекла.

– Тим? Ты, что ли? – за воротами раздался знакомый хриплый голос его отца Бруно.

– Да, я вернулся и, притом, не один!

– Неужели брата отыскал?

– Нет, отец, не брата.

– А кого? – ворота открылись, и из них вышел старик, одетый в шкуру медведя, с винтовкой через плечо.

Одного взгляда Бруно на девушку хватило, чтобы он изменился в лице и, заикаясь, прокричал.

– Ты – что? С ума сошёл? Ты вообще в своем уме? Хочешь нас всех погубить?

– Да что с тобой такое, отец? Я спас её у заброшенной радиостанции, а потом эта девушка спасла меня…

– Да что ты знаешь, сопляк? Она не девушка… – прошептал мужчина и снял ружье с плеча. – Она вообще не человек…

Под шокированным взглядом сына Бруно приставил ствол ружья к лицу девушки и взвел курок.

– Нужно от неё избавиться! Прямой сейчас!

Тим не успел даже открыть рот, как за словами отца моментально последовали два выстрела.

В ванной комнате, опираясь о стену двумя руками и наблюдая, как заполняется водой белоснежный фарфоровый умывальник, опустив голову, стоял мужчина. Он периодически поглядывал на своё отражение в зеркале, в котором отражалось лицо уставшего человека, некогда бывшего, как принято говорить, красавчиком, разбивающим девичьи сердца. Но так часто бывает в жизни: внешность обманчива. Бруно всю жизнь любил только одну женщину, свою жену Марию, которая подарила ему двух сыновей, но очень рано отошла в мир иной, заставив Бруно перед смертью ей поклясться, что он поставит детей на ноги. Находясь на смертном ложе, женщина поступила мудро, так как, хоть Бруно и выглядел внешне, как кремень, но за внешностью брутального военного скрывалась тонкая и ранимая душа.

И, кто знает, что было, если бы не эта клятва.

– Отец, завтрак готов!

Снизу раздался голос старшего сына Алекса. Бруно закрыл кран, глубоко вздохнул и ещё раз ополоснул лицо водой.

– Иду, иду!

В столовой на столе стояла полная тарелка блинчиков. Младший, Тим, уже сидел на стуле довольный, широко улыбался, и, болтая ногами, ел блинчики, приготовленные старшим братом, запивая их молоком.

– Молодцы, ребята! Что тут у нас? Блинчики? Отлично, отлично! Надеюсь, в этот раз ты не перепутал муку с содой?

Тим с полным ртом начал смеяться, а Алекс от стыда слегка покраснел.

– Ничего, ничего. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Тим, завтра твоя очередь приготовить для нас всех завтрак. Ты уже решил, чем нас отравишь? Ой, прости, я хотел сказать – накормишь? В прошлый раз компот из акварельных красок нам с твоим братом не очень понравился.

Тим перестал смеяться, прожевал блинчик и произнёс в свое оправдание.

– Мне очень хотелось апельсинового сока. Поэтому я решил его изобрести из краски.

– Слышишь, изобретатель, – Алекс положил последний испечённый блинчик на тарелку, снял фартук и присел рядом с отцом. – Я потом три часа не мог отмыть кастрюлю!

– Ладно, ребята, мне пора! – Бруно встал из-за стола, поправил мундир и пошел на выход. – Сегодня немного задержусь. Много работы в последнее время. Не забудьте вовремя лечь спать, меня не ждите.

Мужчина вышел из дома, поднял левую руку и взглянул на часы.

– Минута в минуту!

Затем Бруно сел в автомобиль, бросил на заднее сидение портфель и посмотрел на Стену покоя перед собой.

Стена покоя – грандиозное тридцатиметровое сооружение по периметру военной базы – была единственной преградой, не позволяющей «одичалым», или, как их называют в своих донесениях военные – «нежити», стереть этот единственный, оставшимся не тронутым на континенте, островок людей.