Аделия Розенблюм - На другой стороне. Слепцы

Шамиль обернулся и поглядел в уставшие от горя глаза. Он представил на месте Асмии Лиду, и понял, что та поступила бы также.

Отправление «Айоны» заметно затягивалось. Доктор Сандовал измеряла шагами просторную каюту, когда дверь распахнулась, а на пороге показался человек в униформе полковника военно-космических сил Содружества. Человек, показавшийся Асмие знакомым, скривил недовольную гримасу.

Впрочем, девушка никогда прежде этого человека не видела. Но у представителей власти Содружества с годами верной службы на лицах проступала одна характерная черта, по которой тех всегда можно было узнать. Это была жажда власти и упоение ею, и в тоже время страх перед вышестоящими руководителями. Аппаратчики были готовы топтать каблуком казённых ботинок каждого, кто ниже их, и вставать на четвереньки перед тем, кто был выше по званию и должности.

– На выход, – скомандовало лицо на родном языке.

Шамиль поднялся из удобного кресла и встал перед девушкой, скрывая её за своей спиной.

– Мы летим на выручку своим людям, – ответил программист.

Глаза на лице полковника налились гневом. Он сделал жест рукой, и из-за его спины выскочили двое вооруженных солдат. Подхватив беглецов под руки, они все вместе покинули «Айону».

В просторной гостиной на станции «Лисберн» висело тяжелое, напряженное молчание. Властолюбивые мужчины, поставленные отстаивать интересы своих государств и охранять их авторитет, украдкой поглядывали друг на друга, всеми силами стараясь изобразить безразличие и высокомерие.

Дипломат от Королевства обдумывал все возможные исходы довольно внезапно случившейся конференции с представителями Содружества. Всё же эта встреча в планы его поездки не входила, и времени посоветоваться с дипломатическим корпусом на Земле у Чеха не было, а потому ему придется самому принимать решения, верность или ошибочность которых вскроется только по возвращении в Королевство.

Больше всего прочего Карела Чеха заботила дальнейшая судьба его собственной карьеры. Особенно радовала мысль о том, что, если в ходе встречи будет заложена площадка, с которой в дальнейшем начнется развитие партнёрских отношений между двумя не дружественными странами. Впрочем, эти мечты одолевали господина Чеха с давних юношеских лет.

От долгого и напряженного размышления, брови на лице дипломата практически встретились на переносице. Тонкая, уже не молодая кожа легко сложилась во множество неглубоких морщинок вокруг глаз.

Военный маршал Королевства восседал в горделивой позе самовлюбленного человека. Всем своим видом он давал понять окружающим, что ничто не сможет вывести его из себя. Йодель Роннинг получил звание маршала Её Величества, когда ему не было и сорока лет, и славился абсолютной принципиальностью взглядов и жёстким характером. Службу Короне маршал считал своим священным долгом. Он открыто презирал власти Содружества и внутренне всегда был готов вступить в войну против закрытого государства. Роннинг отлично понимал, что исход встречи может стать катализатором к переходу активной фазы войны. Он также понимал, что в его силах сдержать противника в текущих позициях, или даже позволить сложным и несколько конфликтным взаимоотношениям выйти на новый уровень, где оба государства начнут путь к взаимовыгодному сотрудничеству. Роннинг физически ощущал груз своей ответственности, потому сдерживал своё эгоистичное желание вступить в войну. Внутренняя борьба маршала проявлялась в размеренном подергивании ногой.

Министр военной космонавтики Содружества – тучный мужчина из Якутского региона Содружества, – на хозяев станции даже не смотрел. Он с каким-то особым вниманием изучал документы в своём планшете, шумно и с посвистыванием вдыхая воздух. У ног его стоял небольшого размера чемоданчик, с которым министр не захотел расстаться. И время от времени он постукивал ногой по кейсу, словно желая убедиться, что ценная вещица всё ещё при нём. В остальном же министр Огоннёров старался показать пренебрежение к представителям Королевства. Он видел в этом государстве лишь прямой рынок сбыта каллистинианской руды, а граждан Королевства считал примитивными потребителями, павлинами, лишенными хоть какой-либо духовной культуры.

Полковник, снявший беглецов с королевского звездолёта, вошёл в комнату твёрдым шагом, а пленных оставил стоять в дверях под контролем вооруженных солдат. В неудобном военном кителе, накинутом поверх защитного костюма, полковник рапортовал о своих действиях министру. Тот, даже не поглядев на своего подчиненного, коротко кивнул головой. Полковник в явном замешательстве оставался стоять ещё некоторое время, пока министр не позволил ему занять место в соседнем кресле.

Собравшиеся мужчины терпеливо ждали, пока мисс Люка подключала переносной компьютер к панорамному экрану гостиной, чтобы все собравшаяся компания могла видеть господина Менингэма.

Линард Байл, не в силах более выносить тяжесть звенящей тишины, попытался разрядить обстановку, рассказав о своем последнем посещении Земли несколько лет назад.

– Я так удивился, что теперь никто не печёт крендели с корицей! А мне так нравился этот дивный вкус. В булочной, рядом с домом моих родителей, их посыпали сахарной пудрой. Ах, ностальгия! Кто бы мог подумать, что корица выйдет из моды, – с сожалением вздохнул Байл.

Люди из Содружества мрачно покосились на ирландца. Дипломат мечтательно улыбнулся, видимо вспомнив какую-то свою историю, связанную с коричными кренделями. Маршал с некоторым презрением в лице поглядел на начальника станции, чем отбил у того охоту к праздной беседе. А после Роннинг наклонился к Карелу и что-то коротко прошептал.

– Приветствую вас, господа! – расплылся в улыбке господин Менингэм.

Он появился на экране в строгом костюме и на фоне высокого шкафа с толстыми законодательными фолиантами на полках.

– Спасибо, мисс Люка, – обратился Менингэм к ассистентке. – Будьте любезны вести запись встречи.

Девушка кивнула своей пышной причёской и прошла в дальний угол комнаты, где, сбросив неуютные и тяжелые ботинки, разместилась на диване с компьютером на коленях.

Представители Содружества, увидев человека на экране, нервно заёрзали в креслах.

– Ваше своеволие, Менингэм, сейчас как никогда может обернутся политическим скандалом, – негромко произнёс военный маршал, повторяя свои слова, сказанные дипломату несколькими минутами ранее. – Вам всё равно, а нам ещё работать с Содружеством.

Лицо господина Менингэма обернулось на маршала с ехидной усмешкой.

– Последние, пожалуй, сто лет вся ваша внешнеполитическая деятельность достойна именоваться не иначе как фарс. Ваши действия можно смело назвать ярким примером слабохарактерности и примитивного мышления. Иначе я не могу объяснить тот факт, что на исходе двадцать второго столетия представители одного вида и родом с одной планеты стремятся уничтожить друг друга. Вам должно быть стыдно, маршал, что за долгие годы вашей преданной службы вы не сумели привести две державы к союзу или хотя бы к миру.