Марат Гайнанов - Отряд

– Продолжаем тренировку! – объявил я, сделав вид, что ничего не произошло.

Вечером у нас был долгий разговор с Разведчиком.

– Не думаю, что они скрывают что-то страшное, – сказал на этот раз вслух наставник. – Я накопал у них в головах много всяких детских игр, мелкое воровство со складов, а из серьёзного – только монтаж собственных информационных сетей. Всё из-за обиды, что непригодным не дают в полном объёме всего, что они просят. И ещё у них мечта – однажды сделать подкоп под стеной и убежать из города. Но власти эту мечту не замечают. Похоже, до непригодных никому нет дела.

– А что среди них Комп делает? Почему он решил уйти с фабрики? – поинтересовался я.

– А кто его знает? Блоки он ставит профессионально, – ответил Разведчик.

– Может, правление попросило его к ним проникнуть? Для контроля?

– Не знаю. Но сам он недоволен властями города и при каждом случае об этом говорит, – заметил наставник.

– И что нам делать? – спросил я.

– Плюнь пока! Я бы повёл их в долину, война из любого вытащит главное. И городу послужат.

– А если их перебьют? – не понял я.

– Умрут! Годом раньше, годом позже, как сами говорят, – холодно ответил учитель.

Раздался хлопок тетивы, бойцы, прижавшись плечом к плечу, присели на колено, сдвинули щиты и пригнули головы.

– Две с половиной секунды! – подвёл итог я. – Лучше, но мало. Строиться в пеший строй! Тренируем «черепаху» на марше.

Командиры отделений повторили команду, и бойцы, тяжело дыша, стали выстраиваться по двое. «Черепахой» они называли строй, когда все вместе из щитов делали стену непробиваемую стрелами со всех сторон.

Мы тренировались ещё три дня, и я здорово загонял ребят. Наступало лето, даже у нас в горах становилось заметно теплее. Парни напрягались, их одежда потемнела и пропахла потом. Им, как жителям Белого города, это было неприятно. Ни тебе душа, ни стиральной машины. Сменной одежды не хватало, носки почти у всех были штопаны по нескольку раз. Наша городская закрытая обувь была хороша для ходьбы по камням и горным тропам, но плохо выносила постоянные бег и пот. Без носков обувь натирала мозоли. У Док заканчивались мази. Однако тренироваться все уже привыкли, и никто не жаловался. Понимали, что на войне лишних навыков не бывает. А у меня из головы не выходила мысль о том, что делать с Отрядом дальше.

И вот вечером Стар у костра при всех неожиданно задал мне вопрос:

– Командир, долго мы ещё будем ждать крестьян? Тебе не кажется, что сюда никто не собирается идти? Большой ствол пообещал, что лесные люди не пустят их сюда. Может, пойдём к ним сами? Предлагаю выбраться из леса и посмотреть.

И действительно, вчера Разведчик пришёл из дальней разведки и доложил, что крестьян нет ни в лесу, ни поблизости от его границ с долиной.

– Хочется повоевать? – спросил я.

– Перед смертью не надышишься, – ответил вместо него Димон. – Хочется за Бро поквитаться.

Парни у костра в согласии закивали головами. Я ничего не ответил. Разведчик молчал, не возражал и тем самым давал согласие на поход. Решение зависело только от меня. Мне казалось, что через лес с отрядом можно было пройти. Ребята сильно улучшили физическую форму. Простой поход не будет для них слишком опасным. В крайнем случае, развернуться и убежать назад мы с ними всегда сможем. Или просто спрятаться. И вообще, в лесу у нас все преимущества, на узкой дороге сможем отбиться хоть от сотни крестьян. А с долиной я сильно сомневался. Если только добраться до неё и решить на месте.

– Завтра проверю результаты стрельбы и подумаю о выходе, – пообещал я наконец, – но у нас получилась не полноценная боевая подготовка, а так, «курс молодого бойца».

– Доучимся! По ходу развития событий, – с энтузиазмом пообещал за всех Стар.

В доме я продолжал думать о бойцах. Многое в них изменилось. Ушла беспечность, всё меньше они болтали о пустяках, новостях с Земли и других развлечениях, которые были в городе. Все немного похудели и возмужали, а лица обветрились и загорели. Но главное – глаза у бойцов наполнились решимостью.

Разведчик накануне приказал им зарезать козу. В этот раз в поведении парней было намного меньше сомнений, чем в первые дни. Они немного мялись, но всё-таки было ясно, что они это сделают. Док жалела животное. Я объяснил ей, что всё равно придётся его зарезать и съесть, оно для этого и было поймано. Да и с кем коза останется без нас? Тогда Док предложила её усыпить, но я только посмотрел на неё с упрёком. Крестьяне, конечно, усыпляли самых крупных быков, перед тем как пустить под нож, но у них для этого всегда была под рукой специальная сонная трава. «А у нас не бык!» – отрезал я. Тогда Пир на правах повара достал меч и уверенно воткнул его козе в шею. Та даже пикнуть не успела. Вторым ударом меча Пир успокоил животное навсегда. На этом наш короткий спор закончился и перешёл в разделку туши животного. Причём в этот раз парни выпачкались кровью намного меньше, чем в первый.

Вечером, когда все улеглись спать, ко мне в комнату поднялась Док.

Я присел на постели и кивнул ей на стул. Девушка нерешительно опустилась на краешек.

– Тяжело? – спросил я, думая, что она пришла пожаловаться на что-то или кого-то.

Док недавно подстригла косичку и теперь почему-то больше походила на девушку, чем раньше. Может, оттого, что стало видно длинную шею и уши – совсем не как у мужиков. Парни тоже, кстати, все подстриглись коротко.

– Нет. Просто хочу посидеть от них отдельно, – ответила Док, кивнув на окно.

– Пристают всё-таки? – поинтересовался я. – Ты точно хочешь с нами на войну? Вернуться не поздно.

– Нет, не пристают уже. Так, клеятся потихоньку, жмутся. Мужики же, какие-никакие. Да что с них толку.

– Не понял, как это? Я думал, что это у тебя что-то того… Или как?

Мне было неудобно говорить на такие темы, Док к тому времени стала мне как товарищ, но я всегда помнил, что она ещё и девушка. В последние дни, когда парни поистрепались и поизносились, на ней одежда оставалась всегда свежей и чистой. Док лечила ребятам по вечерам ссадины, ушибы и мозоли, и часто по вечерам у костра раздавался её голос, требовавший от кого-то опрятности и соблюдения гигиены. Роль девушки в отряде была особой, и я это ценил. В тот раз ей самой захотелось поделиться со мной наболевшим.

– Да у меня дефект врождённый, будь он не ладен! Рассказать? – предложила вдруг Док.

Я отрицательно помотал головой.

– У меня… – призналась она тихо, с отчаянием.

Не стану повторять её слова. Она выжила в последующей мясорубке, и я не собираюсь выдавать её тайну.

– Ну и что? – удивился я. – У меня как раз наоборот. И ничего, занимаюсь сексом только так! Это же по-разному можно делать.

– Я-то знаю, а они нет! Пробовала учить пару раз, да куда там! Один гадёныш даже разболтал другим мои науки. Парни ему морду набили, а мне от этого ещё противнее стало. Вот теперь сюда пошла и не вернусь обратно.