Анна Ефименко - Северная дорога. Роман об английской магии

Тяжелобольным часто укладывали такой череп под кровать, а то и вовсе в саму постель – считалось, что столь могучее и важное животное даже из потустороннего мира способно передать свои силы для исцеления.

Помогали в самых разных целях и запасы «кузнечной воды» – той воды, в которой кузнец остужал металл после работы с ним. Железо с его крепостью в магическом применении отвечало за хорошее здоровье, а потому вода, которая «впитала» в себя свойства раскаленного металла, годилась для ритуалов исцеления и улучшения самочувствия.

Вот и сейчас Сорсби оглядывал подковы, выбирая себе ту, которую можно будет неоднократно использовать в простых ритуалах – как используя связь с лошадьми, так и задействовав металл, из которого вещь изготовлена. Такую подкову, в которой он чувствовал бы самую сильную магию. И он нашел ее – старую, стоптанную, но удивительно подходящую ему.

Помощник кузнеца рассмеялся:

– Ну конечно. Какую еще подкову мог выбрать жабий человек.

– О чем ты? – не понял Сорсби.

– Это старая подкова Уголька. Я сам перековал Уголька, когда мистер Винтерсмит вновь собирался в дорогу. Спрятал скорее, чтобы снегом не засыпало – подковы от хитрых людей всегда можно продать дороже местным… – сказав это, парнишка тут же осекся. – Конечно же, не вам, сэр, с вас я ни пенни не возьму.

– Мистер Винтерсмит? – удивленно переспросил Сорсби, услышав знакомое имя. – Значит, подкова принадлежала его лошади? Такой черной…

Мальчишка закивал:

– Угольку! И он не черный, а вороной – так надо правильно говорить, сэр. Уголек. Так зовут его коня, сэр, неужели вы не знаете?

– Конечно, знаю, – поспешил ответить Сорсби. – Уголек. Я все знаю. Я ведь хитрый человек.

Молодой помощник кузнеца вновь пристально посмотрел на него, словно оценивая, так ли Сорсби авторитетен, как заявляет. Видимо, в конечном итоге он решил, что да, потому что, едва заметно поклонившись и пробормотав «сэр», паренек отошел в сторону, позволяя Сорсби взять подкову в обе руки, а затем спрятать ее под своим плащом.

– Вам нравится подкова, сэр? – окликнул его помощник кузнеца.

Сорсби растерянно кивнул. Мальчишка тем временем продолжил:

– Я Томми Джонс, сэр. Если вам понадобится еще каких железных штуковин, скажите, чтобы позвали меня, и я вам мигом найду все, что нужно!

– Спасибо, Томми, – поблагодарил волшебник. – Ты очень добр.

– Хитрые люди всегда ко мне обращаются. Старая Матушка Хоббс раньше часто сама приходила в кузницу за железной водой. И мистер Винтерсмит, когда приезжает сюда, всегда просит меня перековать Уголька. У мистера Винтерсмита отличный жеребец, сэр, и я выбираю для Уголька только самые лучшие подковы. Вы же знаете, что у мистера Винтерсмита все самое лучшее. У него даже есть пистолет!

Сорсби остановился как вкопанный:

– О. Даже так?

– Точно вам говорю, сэр, он мне сам его показывал. Я спросил, зачем хитрому человеку пистолет, уж ваш сорт всяко может убить любого проклятьем, но мистер Винтерсмит…

Что дальше говорил Томми, Сорсби почти не слышал. Итак, теперь о странном человеке в черном стала известна еще одна подробность – он был вооружен.

Не то чтобы иметь оружие было редкостью. Разумеется, обеспеченные джентльмены владели ружьями и пистолетами. Лорды часто выезжали на охоту. Но Винтерсмит, черт бы его побрал, просто никто , как он сам себя назвал, был лишь странствующим колдуном, таким же, как и сам Сорсби! Откуда у него были все эти вещи?

– …я тоже хотел бы себе пистолет, – вновь услышал Сорсби голос помощника кузнеца.

– Тебе-то он зачем, Томми? – удивился волшебник.

– Как зачем, сэр? Учиться стрелять. Я хочу записаться в солдаты.

Сорсби улыбнулся. Молодым часто казалось романтичной идея принять участие в войне, почувствовать жар битвы. Носить высокий кивер, ботфорты, сверкать блестящей золотой тесьмой и иметь настоящее оружие… разве мог кто быть привлекательнее бесстрашного воина? В боях и сражениях молодые люди видели не кровь и смерть, но великую славу – и не могли видеть иного, не приняв участие в побоище наяву. И если их не страшила угроза гибели, то жизнь в переполненных казармах и скудный солдатский рацион их и вовсе не пугали.

Волшебник приободряюще похлопал юношу по плечу:

– Хочешь, значит станешь.

Томми Джонс недоверчиво покачал головой:

– Эх, если бы… А вы, сэр, думаете, меня возьмут в солдаты?

Да уж, такому энтузиасту даже не требовался бы шиллинг и выпивка от вербовщиков – он бы сам с удовольствием пошел в армию. Сорсби засмеялся:

– Уверен, они будут счастливы получить такого воодушевленного бойца в свои ряды, Томми.

Мальчишка просиял, и Сорсби, улыбнувшись ему на прощание еще раз, направился к дороге.

Придя домой, волшебник поведал Старой Матушке о своих делах в конюшнях, приготовил еду на вечер и на завтрашний день, помог колдунье перебрать оставшиеся запасы трав, причесал трехцветную кошку своим старым гребнем с половиной оставшихся зубьев, вымыл посуду и, пожелав Матушке Хоббс спокойной ночи, удалился к себе на второй этаж.

Подкову, принесенную из кузницы, он почему-то не стал оставлять внизу, где хранились Матушкины принадлежности для Ремесла. Не стал он и прибивать ее над дверью или прятать под порог. Вместо этого он, сам не зная зачем, положил ее в свой саквояж, стоявший в глубине старого шкафа, спрятав в отрез шелка вместе с магической книгой и вырезанным на бумаге силуэтом сестры.

Дни шли своим чередом. Сорсби носил свой зашитый жилет и, когда не было нужды заговаривать скот от болезней или непослушания, в основном делал порошки из трав или же лил сальные свечи. Раз в несколько дней он выставлял за порог миску с молоком как подношение для «славного народца», фэйри, и, слава богу, что в доме колдуньи ему не приходилось выдумывать всякие оправдания о том, что, дескать, это молоко «для ежей». Сама Старая Матушка Хоббс покидала дом исключительно в тех случаях, когда кто-то из деревенских заболевал столь сильно, что уже не мог самостоятельно встать с кровати, либо когда требовалось принять роды, беря на себя роль повитухи.

В М… жизнь протекала неторопливо и по большей части спокойно. Это был разительный контраст и с Лондоном, и даже с родным Пензансом. Однако вскоре в деревне Сорсби окончательно освоился и практически сразу же начал скучать. Его никто не ругал, его никто не хвалил, к нему относились с должным почтением, граничащим с суеверной опаской.

Ему было решительно не с кем поговорить.

К тому же была еще одна беда: у Сорсби уже давным-давно чесались руки попробовать ту самую магию семи планет – так называемую «планетарную систему». Ведь именно ради нее он пожертвовал фамильными часами и всеми своими сбережениями, купив у лондонского старьевщика древнюю книгу о планетарной магии. Согласно ей, каждое из семи небесных тел – Солнце, Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера и Сатурн – обладали определенными качествами и могли принести свойственные им добродетели.