Анна Минаева - Первая тайна академии Грискор

Они втроем ютились в маленькой кухоньке, на узком столе стояли три чашки из единственного старого сервиза и крохотный лимонный торт. На почерневшем от копоти потолке светился лишь один дешевый периодически мигающий кристалл. Это был единственный артефакт в их доме. Отец долго противился, но на свечах они могли разориться. И тогда было принято решение все же поддаться и принести магам еще одну монету в общую копилку награбленного.

Табита молчала, гипнотизировала взглядом свои руки и думала о том, что у нее осталось всего несколько мгновений спокойствия. А потом взгляд задержался на сладости, купленной к чаю впервые за два месяца.

Она обожала лимонные пироги и кексы. Возможно, потому что первый раз попробовала их в беззаботном детстве в один из тех дней, который навсегда остался в душе девушки ярким пятном.

Но сейчас угощение ее совершенно не радовало. Как и разговор, который пришлось начать.

– Я… – она моментально осипла, будто собственный голос не желала слушаться, – Я не пойду работать на завод.

Она произнесла это тихо, опустив глаза. А потом в душе проснулась та самая ненависть, которая до сих пор не могла найти мишень. И страх. Конечно же, страх.

Табита молила Великого, чтобы родители услышали ее и поняли. Но этого не произошло.

– Что значит, ты не пойдешь на завод?! – возмутился отец. Его голос прогремел для дочери раскатом грома в ясный день. Она вздрогнула и еще сильнее сжалась под его взглядом. – Ты что же это, собираешься всю жизнь сидеть на нашей с матерью шее? Ты пойдешь работать туда, куда мы скажем!

Табита бросила затравленный взгляд в сторону мамы. На какое-то короткое мгновение девушке показалось, что та сможет ее поддержать, помочь, прийти на выручку.

Но это мгновение исчезло, как свежий воздух, который каждое утро испарялся с улиц Нес-Тешаса.

– Я полгода работала лишь за половину платы, чтобы тебе подыскали место, – выдохнула мама, нервно поправляя спутавшиеся каштановые волосы. За последние несколько лет в них прибавилось достаточно седых волос. И вряд ли она хотела, чтобы Табита стала причиной еще парочки. – Завтра же ты выйдешь на работу. Это не обсуждается.

– Обсуждается.

Табита Ваерс сама не узнала свой голос, который прозвенел с той самой злостью и ненавистью, что жила в сердце девушки последние несколько лет.

– Я не пойду работать на завод, – она наконец нашла в себе силы поднять на родителей глаза.

И отец, кажется, не узнал ее. Вечно кроткая и тихая дочь, должно быть, напугала его. Было в ней сейчас что-то такое, что могло заставить его сердце испуганно забиться. А потом этот страх превратился в злость.

Кажется, он сам не понял, как успел замахнуться на родную дочь. Ужас и бешенство толкали его. Наверное, в то мгновение мужчина боялся оказаться слабым, поддаться истерике ребенка.

Но рука не достигла цели. Она не рассекла воздух. Нет! Она с громким шлепком врезалась в него – в уплотнившийся воздух у самого лица его дочери.

– Что?..

Это единственное, что отец успел пробормотать, когда Табита вскочила из-за стола.

– Я не пойду работать на завод, – ее голос зазвенел, а потом стал тише, будто девушка не потеряла надежды быть понятой. – Я… я смогу заработать больше денег своим… – она набрала воздуха в грудь, будто бы это могло рассеять те черные точки, что плавали у нее перед глазами. – Я маг. Я обучусь и смогу наконец выплатить все долги и вытащить всех нас из этого затхлого места!

Табита не знала, откуда рождались эти слова. Сама бы она никогда не стала говорить с родителями в таком тоне. Но сейчас что-то изменилось.

– Маг? – медленно протянул отец, взглянув на свое дитя иными глазами. – Великий отвернулся от нас, Марта. Наша дочь… маг.

– Да не отвернулся он от нас! – попыталась достучаться до них Табита. Сейчас она боялась потерять родителей. Потерять навсегда из-за того, кем оказалась. Потому цеплялась за все возможные ниточки, чтобы собрать полотно воедино. – Я смогу сделать нашу жизнь лучше! Это ведь дар!

Она сама не верила этим словам. Так плотно засела в голове девушки мысль, что магия – зло. Она слышала эти слова всю свою жизнь, изо дня в день. И теперь внутри у нее что-то трещало каждый раз, когда она задумывалась о другой стороне своего дара.

– Я смогу обучиться, – тараторила Табита, силясь успеть сказать все. – Смогу стать специалистом. Заработать столько денег, что больше у нашей семьи не будет никаких долгов. Не будет нужды тут ютиться. Мы купим большой дом, может, даже в столице. С садом, как хотела мама. С большим забором, как ты мечтал, пап.

Каждое последующее слово звучало тише предыдущего, ведь она прекрасно видела написанное на лицах родителей отвращение. Это било по ней плетями, рассекало сердце и доставляло демоническую боль.

Ей не хватало воздуха. С каждым мгновением она все сильнее задыхалась, перед глазами уже не плясали черные точки, нет! Теперь взор застилала белая пелена отчаяния.

Они не поняли Табиту. Не приняли. Самый большой страх воплотился в реальность. Она стояла перед ними, чувствуя себя преданной.

Родители, которые должны были понимать ее, принимать и поддерживать, отвернулись в один миг. Мать скривилась и поспешно отодвинула в сторону лимонный торт. Так, чтобы дочь не смогла до него дотянуться.

Пожалуй, именно это задело Табиту сильнее всего. Так она думала до тех пор, пока отец не отошел от шока и не произнес твердым голосом слова, которые потом будут разрывать ее на куски многие ночи подряд.

– Ты нам больше не дочь, – его голос был тихим, но таким твердым, что мог бы разбить даже зачарованное стекло.

Отец прожег Табиту взглядом, от которого у девушки горло сжало спазмом. – Выметайся! Неблагодарная дрянь! Демон!

Он ударил кулаком по столу, чашки с еще горячим чаем подпрыгнули и отчаянно зазвенели.

В унисон с сердцем Табиты Ваерс.

Она вылетела из кухни быстрее, чем отец успел разжать ладонь. Мать заплакала. Но вряд ли плакала она из-за ссоры или из-за дара дочери. Скорее, причина ее слез крылась только в том, что они только что лишились человека, который мог помочь выплатить непомерные долги, в которые их семья была вынуждена влезть, чтобы выжить.

В это время Табиту била истерика. Она знала , что так и будет. Знала , но до последнего надеялась на лучшее. Девушка просто не хотела верить, что отец мог сказать такое. Он не шутил. Не был в пылу гнева. Нет! Он сказал это настолько уверенно, что она поняла: слов своих мужчина обратно не заберет.

Да, теперь уже мужчина. Потому что она ему больше не дочь.

Табита всхлипнула, поспешно стерла дрожащими ладонями дорожки от слез и побросала свои пожитки в небольшой школьный мешок.