Анна Минаева - Первая тайна академии Грискор

– О Великий, она мертва! – отчаянный крик раздался над телом молодой студентки.

Табита Ваерс лежала на полу в одной из жилых комнат общежития. Бледная и холодная, как снег. По полу разметались каштановые волосы, голова была запрокинута, а руки раскинуты так, будто девушка упала с большой высоты.

Табита никак не отреагировала на крик подруги, которая рухнула на колени и уже даже не пыталась тормошить бездыханное тело.

О нет, Табита никак не отреагировала, но все прекрасно слышала.

И если бы могла, то скривилась бы от надрывного рыдания соседки по комнате – Милред ван Темпф.

Когда девушка принимала зелье, она надеялась, что найдет ее вторая соседка, и обойдется без этих сцен. Но Великий не пожелал услышать мольбы той, что разыгрывала самоубийство.

– Ох, Таби, зачем же ты это сделала? – надрывалась Милред, дрожащими руками вытаскивая из холодных пальцев подруги пустой флакон.

Этикетку на него Табита наклеила соответствующую. И теперь Милред была уверена, что соседка, с которой она съехалась всего несколько недель назад, выпила яд.

– Он же не стоит этого! Ох… милая.

Да, «милая». Именно так Милред называла Табиту. Иногда звала «Таби». Но чаще ко всем обращалась именно «милая» или «милый». Милред это казалось приятным. А вот остальных часто передергивало.

Табиту бы тоже передернуло, но парализующее действие выпитого зелья сковало тело. На языке до сих пор ощущался терпкий привкус огненной полыни. А сердце билось так медленно, что никто не смог бы уловить пульс.

Ни один целитель.

Первокурсница дождалась, пока Милред возьмет себя в руки и оповестит стражу. Те прибыли за холодным телом «усопшей» достаточно быстро, что не могло не радовать Табиту.

Именно на их плечи легла задача доставить погибшую в подвалы, где прохлада смогла бы сохранить Табиту Ваерс в достойном виде до разбирательства и похорон.

Вместе с ними прибыл и целитель, который вначале накачал Милред успокоительным, и только потом занялся своими прямыми обязанностями. Он, должно быть, понял, что студентке Ваерс не помочь, как только переступил порог комнаты. Но проверка была обязательной процедурой, проводить которую ему в последнее время приходилось слишком часто.

– Мертва, – констатировал лекарь, предварительно прошептав над телом заклинание.

Если бы Табита Ваерс могла, она бы облегченно вздохнула.

Или же нет?

Пожалуй, в последнее время она слишком часто задумывалась о том, что настоящая смерть была бы куда милосерднее, чем то, во что она оказалась втянута. И по пути до подвала, пока ее тело спускали с шестого этажа общежития, у Табиты было время, чтобы прокрутить в голове все, что случилось с ней за последние несколько месяцев.

А вспомнить было что.

Все началось где-то год назад. Тогда Табита еще ютилась с родителями в крохотном домике на Четвертой улице в небольшом и грязном городе Нес-Тешасе. Городе, где жили одни работники фабрик, расположенных по периметру небольшого поселения.

Ее семья не была исключением. Отец трудился в отделе очистки руды, а мать работала в цехе изготовления флаконов для зелий из прочного стекла.

Оба не обладали магическим даром, потому занимали низкие должности и не могли рассчитывать хоть на какое-то повышение. Может, потому они и ненавидели магов. Или же причина крылась в чем-то другом?

Табита не знала.

Зато каждый день, возвращаясь из школы для таких же детей, как она сама, девушка становилась свидетельницей похожих друг на друг сцен и разговоров.

– Ненавижу их! – медведеобразный отец тяжело топал в темном коридоре, стягивая изношенное пальто, и сбрасывал ботинки. После чего протискивался в узкий проход и садился на шатающийся табурет в кухне. – Ненавижу колдунов! Это же надо! Весь мир под них прогнулся! Марта, ну хоть ты скажи!

Мама, которая была худосочной и нескладной, всегда заходила в дом второй. Плотно запирала двери, будто боялась, что кто-то может позариться на их скудное имущество, и спешила за мужем.

– Да, они все перевернули с ног на голову, – поддакивала она. А Табита слушала их разговоры через тонкую перегородку и старалась сосредоточиться на домашнем задании.

– Ты представляешь, сегодня начальник отдела сказал, что следующая поставка руды будет разделена между Матиасом и Бруном! У меня не будет работы на несколько недель! – Следом слышался удар кулаком по хлипкому столу. – А все потому, что они чародеи! Слабые, но, мать их, чародеи!

– Выкарабкаемся, – повторяла мама. – Не впервой.

– Да! Но это же несправедливо!

Табита прислушивалась к разговору и с трудом сдерживала слезы. Руки дрожали, строчки в тетради получались кривыми. Нужно было переписывать…

Но девочка не видела этого, глаза застилала белесая пелена, с губ рвался всхлип. Она до ужаса боялась. А еще ненавидела весь мир, ведь в ней самой было то, что так сильно презирали родители.

Она была магом.

Да, Табита Ваерс боялась, но все же собиралась рассказать обо всем родным после окончания средней школы. Она оттягивала этот момент уже долгое время. Рисовала в воображении картины того, как родители смогут понять ее и принять. Сумеют перебороть свою ненависть.

Она пыталась найти удачный момент для этого неизбежного разговора, но он все никак не подворачивался. И от этого становилось только хуже.

Табита знала, что через несколько месяцев ее будет ждать работа на заводе. Мама уже искала для нее место, чтобы приступить Таби могла с лета, забыв о таком чудесном слове, как «каникулы». От этой мысли опускались руки, и все сильнее вспыхивала ненависть к собственному дару.

Да, в такие моменты она была очень похожа на родителей, хоть и сама этого не понимала.

Табита не хотела превращаться в то, во что превратились ее родители. Насколько бы сильно она их ни любила, отвращение после подобных подслушанных разговор поднималось в душе высокой волной. Хотелось кричать до сорванного голоса, бить кулаками в потрепанную подушку, из которой вырывались облачка пыли даже от легкого прикосновения.

Она ненавидела себя. Ненавидела весь мир. И боялась.

День выпуска постучал в дверь слишком быстро. И тогда пришлось принять первое в ее жизни сложное решение.

– Вот ты и взрослая, – протянула мама, выряженная в самое лучшее платье из голубого бенгалина. Местами затертое, хотя и редко надеваемое. Но чуть ли не единственное праздничное в ее гардеробе, в котором хранились только рабочие робы и хлопковые бесцветные платья для выходного дня. – Настал твой черед помогать родителям. Я говорила с начальницей отдела, для тебя нашлось место в моем цехе. Можешь выходить на работу уже завтра…