Эдгар Грант - Территория

– Это не туристы, Тань, – Лекс быстро проверил аббревиатуру по нейрочипу. – Эти буквы означают геолого-разведывательная экспедиция. Геологи. Почти полтора века назад. Они здесь искали полезные ископаемые.

– А… – немного разочарованно протянула девушка. – А я думала туристы. Все равно. Жаль, что сейчас нельзя путешествовать. Махнули бы на море.

– Да. Было бы здорово. Секунду, у меня вызов, – Лекс коснулся большим пальцем небольшого бугорка на шее, активируя имплантированный чип-ларингофон, снимавший колебания с голосовых связок и позволявший говорить, не открывая рта. Звонил руководитель, профессор Швабе.

– Добрый день, коллега. Вижу, вы с Танюшей наслаждаетесь погожим деньком, – прозвучал в мозге транслируемый нейрочипом голос с характерным немецким акцентом. – Одобряю. Как закончите прогулку, свяжитесь со мной по терминалу. В АНТ 10 10 Академия наук Территории. наметился проект как раз по нашей тематике. Они создают с военными совместную полевую группу. Я предложил вашу кандидатуру. Детали обсудим позже. Я уже вылетел к вам. Благо, погода позволяет пользоваться самолетом. Вид из окна сверху, скажу вам, великолепный.

– Вы сказали полевую группу?

– Да, мой друг. Планируется долгий выход в Пустоши. Но все детали позже. А пока – до встречи.

– По работе? – спросила Татьяна.

– Ага, – кивнул Лекс. – Вроде планируется долгий полевой выход.

– Насколько долгий? – она теснее прижалась к нему.

– Понятия не имею. Ни по времени, ни по теме. Босс темнит, не хочет в открытом эфире говорить. Наверно, что-то серьезное.

– Я буду скучать.

– Я тоже, – он повернулся к ней, снял перчатку, чуть приподнял подбородок и нежно поцеловал в губы.

Руководитель Лекса прилетел через два часа. Ведущая лаборатория направления, которое вел Швабе, располагалась в научном кластере в Секторе Бета на западе Территории. В обычное время из-за штормовых ветров пришлось бы тратить часов шестнадцать, чтобы преодолеть на поезде расстояние в 600 километров, но сейчас погода стояла хорошая и полеты были разрешены.

Профессор был одним из корифеев темы влияния климатической катастрофы на геном человека. Изменение газового баланса атмосферы, резкое ухудшение общего состояния природной среды и применение вирусов для сокращения населения планеты не могли не сказаться на наследственности людей. К тому же эта тема очень беспокоила руководство Академии наук Территории, поэтому оно не жалело денег на исследования.

Проблема была в том, что изменения в геноме имели отложенный характер и могли проявиться через поколение или два. Чтобы ускорить процесс и выйти на основные варианты мутаций, исследования форсировались лабораторным путем через выращивание генетического материала в условиях воздействия неблагоприятных факторов. Работы с человеческим организмом были запрещены по этическим причинам, поэтому в экспериментах использовались выращенные из стволовых клеток культуры различных органов. Они и были целью агрессивного воздействия и изучения последующих реакций на генном уровне.

Лаборатория Лекса как раз занималась систематизацией данных от практических генетиков, выстраиванием моделей генома и на их основе прогнозом изменений в человеческом организме. Пока результаты обнадеживали. Увеличение содержания в атмосфере метана и углекислого газа не сказалось на первом поколении людей, родившихся во время климатической катастрофы. Однако даже на этом этапе были заметны некоторые изменения вроде незначительного падения уровня мозговой активности у детей и подростков из-за снижения вдыхаемого кислорода. В Территории этот фактор можно было компенсировать за счет процедур типа посещения кислородных камер и принятия ставших популярными кислородных коктейлей. Но если тенденция будет нарастать, то проблема постепенного «оглупления» человеческой расы могла стать очень серьезной. К тому же надо было учитывать, что, кроме десятка обжитых территорий, сохранивших остатки цивилизации и порядка, по всему миру существовали дикие Пустоши, где в разных регионах мира, по оценкам ученых, могли выживать в нечеловеческих условиях до пятидесяти миллионов человек. При отсутствии технологий и медицины влияние богатой углеродом и метаном атмосферы на их мозг могло вызвать ускоренные мутации с самыми непредсказуемыми последствиями.

Сокращение вдыхаемого кислорода имело и некоторые положительные стороны. Окислительные процессы в организме стали протекать медленнее, что в перспективе могло привести к увеличению среднего срока жизни. Однозначные выводы делать пока было рано, поэтому Швабе нацеливал всех на сбор максимального количества материла и разработку нескольких моделей, из которых позже можно выбрать одну-две для детального изучения.

Полевые выходы за генетическим материалом за пределами Территории случались регулярно. Этим в основном занимались военные. Подводники привозили образцы из дальних экспедиций, а спецназ делал вылазки в расположенные к югу от Территории Пустоши, занимавшие большую часть Евразийского континента. Ученые к полевым выходам почти не привлекались. Лекс пару раз пытался добиться участия в рейде, но Швабе не разрешил, ссылаясь на то, что он будет для военных обузой.

И вот сейчас профессор сам прилетел, чтобы рассказать о «долгом выходе в Пустоши». Значит, намечалось что-то серьезное, что требовало присутствия на месте квалифицированного ученого.

– Боже, какая восхитительная погода! Солнце. Морозец, – они встретились в кафе в зимнем саду на вершине куба, в котором располагалась лаборатория Лекса. – С такими зимами можно жить.

– На периферии нашего блокирующего антициклона творится ад, – покачал головой Лекс. – На юге ветры под 30 метров в секунду. На востоке побережье терзают ураганы. Уральский промышленный кластер завалило снегом. Мне дядюшка с юга говорит, что космодром бьют нескончаемые пыльные бури.

– Это да, – кивнул профессор. – Если где-то солнце, значит, где-то ураган. Но хватит о погоде. Я читал ваши последние модели. Там, где вы утверждаете, что через пару поколений люди станут более тупыми, но будут жить дольше.

– Ну… Я таких формулировок не употреблял. Пока ведь нам удается управлять процессом.

– Формулировки смысла не меняют. А управление процессом через кислородные процедуры не решит проблему. Более того, оно может ее обострить. Дети, которые получают кислород, будут иметь лучшие показатели мозговой активности, чем те, кто его не получает. Таким образом возникнет интеллектуальное расслоение. Я лично против этого ничего не имею. Но вы, русские, конченые моралисты. Администрация Территории настаивает на равных возможностях и свободном развитии всех резидентов.