Андрей Киров - Портрет знакомой женщины

Между домов и сараев, где жила она, прятался пункт приема черного и цветного металла, а так же по совместительству точка по продаже дешевого спирта: поллитровая бутылка стоила- сто рублей. Или 50 рублей- четвертинка. Ещё и сигареты продавали – даже поштучно. Сервис был на уровне. Заправляли этим пунктом, расположенным в деревянном покосившемся сарае, двое уже отсидевших ухаря. Главный, так сказать «директор» – легар- дидроер – высокий, жилистый, седоватый мужик, которого за глаза звали Енот, сидел в 90-х годах за какие-то махинации: работал экспедитором в торговой фирме. Второй – его помощник сидел за двойное убийство, лет – я даже не знаю сколько – тихий такой с виду плотный низкорослый лет 35 мужчина. Хотя в наше время уже редкость – точки, где торгуют низкокачественным спиртом, однако местами ещё встречаются, и это было одно из мест, шагах в трехстах от железнодорожного вокзала. Крышевали эту точку, говорила Лена, привокзальные менты. Около этого сарая в первой половине дня постоянно толклись спившиеся субъекты с рваными грязными сумками и пакетами, набитыми черным и цветным металлом, который они тут же и обменивали на спирт… Сколько раз я не ходил Лене за спиртом, обязательно какой- нибудь деградировавший тип с мордой вырожденца копошился у сарая, выкладывая из сумки металл, который они с корешем привезли на велосипеде или деревянной тачке на колесиках, – на весы, стоявшие прямо у входа с внутренней стороны пункта. Откуда они только берутся в наше время – второе десятилетие двадцать первого века; по идее-то эти бедолаги все примерли от неумеренного пития дешевого спирта и суррогатной водки в девяностых годах прошлого века, когда в стране происходило чёрт те что под гулким названием перестройка, и отчасти в первое десятилетие «2000-го… И что интересно, никто за этот алкогольный геноцид русского народа наказания не понес, только по телевизору тележурналисты хорошо рассказывали, что тут или там накрыли точку – подпольный завод по производству паленой водки, либо остановили фуру набитую токсичным алкоголем. Одну фуру остановили, а сто проехало мимо… Лена все точки в том числе и в частных домах, кто торговал бодяжной водкой, самогоном и спиртом в округе знала. Сама меня таскала.

Отступая от последовательного повествования этой в высшей степени правдивой саги, опишу один случай, очень хорошо характеризующий одну из граней характера этой дамы.

Дело было утром, два года назад, договорились встретиться, чтобы она как всегда посуду помыла, суп сварила, минет сделала, в догги-стайл постояла… (Сейчас придумали свежее синоним- словосочетание – «догги- стайл» – как романтично! раком, конечно, погрубее будет.) Лена обычно скидывала « попрошайку» – бесплатную эсэмэску, чтобы я ей позвонил, потому что у неё денег на телефоне никогда не было… а может и было и на мне она экономила. «Можно я приду?», говорила она, «приходи» – отвечал я, – обычный рефрен наших утренних диалогов.

Так вот, утром, она скинула « попрошайку», я только встал, на улице непогода, дождь мулил, холодно, конец августа, сразу в начале осени природа загрустила, приходи говорю, Лене, у меня как раз посуда грязная скопилась. Больше всего меня в холостяцкой жизни убивает заниматься домашними женскими делами: мыть посуду, протирать пыль, пылесосить ковровые дорожки, постель и т. д., варить суп, стирать… Правда, тут хорошо японцы придумали стирает машинка LG… А, мне тут Алиса из компьютера подсказывает, не японцы её придумали а корейцы. Ну, по мне один хуй, что японцы что корейцы, что китайцы, – все на одно лицо с узкими глазами. Поставь предо мной японца, китайца, корейца – я всё равно не отличу кто есть кто, все стоят, прищурившись, смотрят с недоумением… Сейчас, вон, в тик-токе показывают девочек- азиаток, как картинки такие красивые, не поймёшь – японки, китаянки или кореянки, как из мультфильма манги у них личики, пусть даже и искусно накрашены, это тоже надо уметь – наводить на лицо утончённую красоту кисточкой, наши бабы пока так краситься не научились… Они только губы накачивать ботоксом без меры научились… Чтобы ими пугать ботанов в тик-токе… Как выставят свои надутые губищи в соцсетях – ботаны, как гроздья бананов с пальмы сыплются, заодно таким бабам лайки со страха ставят… Бабы довольны: сколько мне лайков ботаны наставили, дай- ка ещё завтра с утра перед завтраком ботокса в губы качну, а на задницу наложу силиконовые вставки чтобы была рельефнее, ещё больше налайкают… Аж вздрагиваешь, как увидишь, что у баб с каждым днём губищи становятся всё больше, всё пухлее, всё вздутистее… Вот это у наших тик-токовых девиц красота невъебенная нарисовалась! Как шины на тракторе Беларусь… Конкретный впечатляющий протектор! (Не знай, сейчас Александр Григорьич поставляет нам эти трактора или уже прекратил бартер? Владимир Владимирович и так нефти накачает… Главное, чтобы перестал заигрывать с евросоюзом…) На пол-лица раскатают словно их пчёлы покусали, – ночью ходили на пасеку мёд воровать, улей неумеючи вскрыли. Они такими губищами, наверное, и минета хорошего сделать не в состоянии еле- еле ими ворочая… А недоросль интернет-социальная им лайкует, украдкой поддрачивая под столом на эти уродливые раздутые губищи, чтобы мамка не застукала, хотя мамка сама в это время подмастурбировывает на кухне, походя, сунув руку под фартук, а другой рукой мешает ложкой в кастрюле, где варится суп с вермишелью, пока папка попивая пиво и зажирая кириешками играет в танки – почти образцовая среднестатистическая современная российская семья… Ну, ёпт, мир с ума сходит и даже не замечает при этом! Видимо правильно где-то в библии сказано, – неплохо евреи придумали, – что придёт время Бог отнимет разум у человека (вот оно и приходит!) а этот ёбаный гамадрил даже и не заметит при этом! Интернет- помойки (яндекс, тик-ток, лайки и и т.д.) успешно формируют новую волну половозрелых недорослей… Лживая, искажённая интернет- программа по сдвиганию крыши у аборигенов всех развитых, «продвинутых» информационным петтингом, стран вышла на новую фазу… (Она каждую пятилетку выходит на новую – я обратил внимание. На формирование интернет-зомбиленда нового поколения.)

Лена отвечает, «подходи к Еноту к его сараю, я тебя буду ждать…» Значит, Лена с «угара» – то есть с похмелья, и, чувствуется по нетерпеливому голосу – с тяжёлого. Алкоголь в пятёрочке ещё не продавали, восьми часов не было, обычно я ей покупал вина, когда она приходила.

Я одел кожаную куртку, взял зонтик – зелёный, женский, остался от одной знакомой женщины – она его забыла, ещё до Лены, тоже «дружили» в своё время, а другого зонтика мужского – он у меня сломался, такой японский кнопочный, с понтом дело, нажимаешь на кнопку, как пидор потный весь на понтах, он сам открывается – все дела; хрень, конечно, какую-то выпускают, собрался сообразно сезону, подхожу к Енотовскому пункту приема металла от блатных и нищих, ни Лены нет, ни папуасов из Бельгии, у него на двери замок висит – солидный, амбарный и бумажка, где написана шариковой ручкой всего одна лаконичная цифра: «10:30». То есть, Енот уже куда-то сделал съёб, и будет только в десять тридцать. А на часах пятнадцать минут девятого. Ёб твою мать! Вот так с Леной всегда: неувязки, проблемы, попадалово. Пошёл к ней домой, она жила в одноэтажном деревянном доме: у нее комнатушка с «частичными удобствами». Воды из под крана нет, не говоря уже о ванной, и туалет – такой деревянный на улице, как в деревне. Только общественный. Дверь её квартирки закрыта навесным замком как сарай или амбар. Внутреннего замка, какие врезают цивильные граждане в двери своих квартир у неё нет. В темном коридоре лампочки нет, один матерчатый шнур висит с потолка, лампочку алкаши вывернули. Или соседи, а свалили на приходящих к Лене, алкашей… я посветил фонариком с телефона. То ли его сломали по пьяни, то ли еще чего. Такая злость у меня начала нарастать в груди.