Джеймс Уиллард Шульц - Друзья времен моей жизни среди индейцев

– Городская жизнь не для меня. Лучше я буду нищим здесь, чем миллионером в Нью-Йорке, – ответил я.

Во всех вигвамах нашего маленького лагеря старые друзья наслаждались едой – исапуот'систсом, жареной печенкой, рубцом и лучшими кусками жирного лосиного мяса, а потом, набив желудки, мы уселись на удобные лежанки. Потом женщины отправились на хребет, чтобы набрать ягод ирги, а мы, мужчины, собрались на берегу озера, чтобы покурить и поговорить.

– Однажды с моим отцом случилось странное происшествие – здесь, прямо за этим хребтом, на самом южном маленьком притоке реки Обрывистых Берегов, – сказал Тяжелый Глаза.

– Мы стояли лагерем прямо здесь, и однажды утром отец пошел ставить капканы на бобров вдоль речки. Пока он ставил последний из них, то увидел лося, вышедшего на другой берег бобрового пруда, выстрелил и убил его. Потом он сел на лошадь, пересек реку там, где она вливалась в пруд, спустился к лосю, освежевал его и разделал. Мясо было достаточно жирное для этого времени лета – месяца Зрелых Ягод, так что он взял его столько, сколько смог погрузить на лошадь, и отправился в лагерь, ведя лошадь в поводу. Он перепрыгнул узкую протоку, вытекавшую из пруда, но лошадь уперлась и не пошла за ним. Он хлестал ее веревкой, отчего лошадь сильно разозлилась – она трясла головой, ржала и брыкалась. Теперь разозлился сам отец – он стал ругать лошадь, называть ее плохой бесполезной скотиной. Может быть, лошадь его поняла – она издала длинное ржание, словно говоря: "Я покажу тебе, какая я бесполезная" и длинным прыжком скакнула через протоку. Но в момент прыжка мягкая почва берега под ней провалилась, и она упала на спину, оказавшись в воде и мягкой гряди, покрывавшей дно протоки, и так лежала, молотя ногами по воздуху, не в силах подняться на ноги. Отец продолжал стегать ее, но это было бесполезно, и скоро она затихла.

– Ты ленивая тварь, стоишь меньше чем ничто, и даже не пытаешься подняться! Ну так лежи тут и подыхай, – сказал ей отец, очень рассерженный, а сам присел рядом, чтобы отдохнуть, и, будучи очень усталым, почти сразу уснул.

Друзья мои, пока он спал, ему было послано видение: к нему прилетела колибри и сказала:

– Я вижу, что у тебя неприятности, но не отчаивайся; я помогу тебе. Просто встань и снова потяни повод, и все у тебя будет хорошо.

Отец проснулся, вскочил и снова потянул веревку, и тут лошадь с трудом наполовину повернулась, уперлась передними ногами о берег, приподняла зад и повернулась на живот, поднялась и вышла на берег. Отец был более чем удивлен – он не мог понять, как колибри могла заставить лошадь повернуться и выбраться из этой грязи. Но она была здесь, стояла на земле с опущенной головой, дрожала, грязь и вода стекали с тюка с мясом, которое теперь пришло в полную негодность, потому что песок с него смыть полностью невозможно, как ни старайся. Поэтому он сгрузил его там же и оставил волкам, а сам нашел место, где дно протоки было твердым, вернулся к лосиной туше и нагрузил лошадь оставшимся мясом. Когда он вернулся к нам, давно стемнело, и он рассказал нам о своем странном видении. Как же смогла эта маленькая птичка, самая маленькая из всех, поднять лошадь из грязи!

– Ах! Это действительно странно и удивительно! – воскликнул Курчавый Медведь.

– А по мне, так ничего странного нет, – сказал Белая Трава. – Солнце дает нашим братьям, зверям и птицам, силу помогать нам, и дает ее достаточно и маленькой колибри, и самым большим из наших помощников, например таким как настоящий медведь.

– Да, конечно. Все это делает Солнце, – сказал Курчавый Медведь, и все остальные знаками выразили свое согласие.

– Скажи, Тяжелый Глаза, – спросил Белая Собака, – хотя у твоего отца и были сильные священные помощники, волк и колибри, все же он и вы, его дети, не всегда могли избежать нападения врагов?

– Да, мы не однажды сражались с ними. Самое тяжелое сражение с ними было на береги нижнего из озер Святой Марии, – ответил Тяжелые глаза.

– Мы зимовали в форте Бентон, где мой отец был охотником, а я помогал ему. Работа была нетрудной – отъехав недалеко от форта, можно было встретить стадо бизонов, погнаться за ними на наших быстрых скакунах, убить сколько нужно, освежевать и разделать, а потом приезжали наши работники с вьючными лошадьми и фургонами, которые отвозили в форт мясо и шкуры. Иногда вместо того, чтобы охотиться на бизонов, мы ради разнообразия должны были добыть на равнинах несколько антилоп, а то и дойти до реки Тетон, или пересечь реку (Миссури) и подняться до отмели Шонкин, чтобы там добыть несколько оленей или лосей.

Когда настала весна, отец заволновался и часто стал говорить мне:

– Жить тут, в этих глиняных стенах, мне надоело. Мне воздуха не хватает. Я хочу вернуться в горы, поставить там лагерь и ставить капканы на бобров.

– Да, конечно, – сказал я наконец. – Я вижу, что ты не будешь счастлив, пока не уйдешь отсюда, так попроси агента освободить нас от службы на компанию.

Мой отец пошел к нему, Большому Ножу (Джеймсу Доусону), очень доброму человеку и большому начальнику, и попросил его отпустить нас.

– Но ведь ты, Поднимающийся Волк, и твой сын, Тяжелые Глаза, нанялись ко мне на три зимы и три лета, и оба подписали об этом бумагу, – сказал тот.

– Я знаю, что это так, вождь, но большие горы зовут меня; я хочу пойти туда и там поставить свой лагерь, я задыхаюсь здесь, в этих стенах из сухой грязи.

– Да, я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое. Я тоже хотел бы пойти в горы, бродить по ним, жить в вигваме. Ладно, я отпускаю тебя и твоего сына на все лето, до месяца Падающих Листьев, но ты должен пообещать, что продашь мне все добытые вами бобровые шкуры, а не понесешь их к северным торговцам на Большую Северную реку (Саскачеван).

Отец с этим согласился, и на следующий день мы оставили форт, ведя с собой два фургона и тридцать верховых лошадей. Нас было: отец с матерью, моя сестра Лиззи, вдова, и трое ее маленьких детей, моя женщина и я сам. Я взял ее за два месяца до этого, и мы не успели достаточно хорошо друг друга узнать.

От форта мы отправились прямо к озеру Святой Марии, любимому месту охоты моего отца. По пути мы остановились на опушке соснового леса на Северной Вилке Маленькой реки (Молочная река), и там у отца было плохое видение: он увидел большую змею. Он проснулся, разбудил нас и рассказал об этом, и сказал, что мы должны быть очень осторожны, потому что большая змея предвещает большую опасность, которая поджидает нас. Мы знали, что это так. На следующее утро, когда мы отправились дальше, я велел моей сестре Лиззи управлять моим фургоном, моя женщина сопровождала наш табун, а я был впереди, внимательно высматривая врагов, но ничего не видел – ничего, что бы меня встревожило в тот день.