Наталья Пашова - За голубикой в болото

– Я убивать не буду! – Испугался здоровяк.

– Будешь, куда ты денешься! Так вернее станет, что не сболтнёшь о девчонке где-нибудь в пьяном угаре, не похвастаешься.

Из домика донёсся звериный крик. Орал мужской голос. Бросив сигареты, отец с сыном побежали на него.

«Свинопас» стоял возле оконца, раскорячившись и держась обеими руками за свои причиндалы. Спущенные штаны на щиколотках и плюющаяся жертва, привязанная к нарам, ясно дали понять, что здесь произошло.

– Покуролесил, падла? – Сорвался в яростный крик «змеелов» и влепил затрещину пострадавшему так, что он, запутавшись ногами в штанах, отлетел к стене, больно ударившись голой задницей об угол стола. «Свинопас» взвыл с новой силой.

– Попробуй только обратись в больницу, что бы всех замели! Лечи свои яйца сам, хоть сдохни при этом! Иначе я тебя и всю твою паскудную семейку на тот свет отправлю! Понял?

– Да. – Едва слышно простонал братец.

– Не слышу!

– Понял я! – Загибаясь от боли, повторил укушенный.

– Пошёл вон отсюда! На улице рассматривай свои мудии, козёл вонючий! – «Змеелов» хотел ещё пнуть «свинопаса», но тот, на ходу натягивая штаны, выскочил быстрее, чем чёрт из табакерки.

– Будешь ещё? – Спросил папаша сына, показывая на нары.

Тот брезгливо скривился и отрицательно покачал головой. Сейчас, когда через открытые двери света в избушке стало больше, парень увидел окровавленное, истерзанное тело девушки. Один глаз заплывал синяком, а губы были разбиты в кровь. Зрелище не из приятных.

– Раз не хочешь, надо прибраться. С того козла помощи ждать нечего. Так… Давай сначала труп её папашки в лодку загрузим…

Услышав про смерть отца, Юлька вскрикнула и потеряла сознание в первый раз за всю экзекуцию.

– Так, скопытилась тигрица. Значит, я отвезу его на берег и брошу в лесу. Тут не очень далеко от озера, один дотащу. Он не богатырского телосложения. Потом девку надо закопать!

– Легче в озеро бросить!

– Дурак он и есть дурак! В кого только уродился такой? Объясняю для «особо одарённых»! Мы из этого озера рыбу жрём. Не западло будет? И всплыть она может.

Отец больно поддал под рёбра своему глуповатому чаду. Затаскивая в лодку тело Александра, он продолжал поучения сыночку.

– Ты вот женилку – то добрую отрастил, а мозгов в голове не прибавилось. Вместо того, чтобы слушать умные батькины советы, ты ещё огрызаешься! Или забыл уже, как я вас с матерью учил?

– Я больше не буду, батя!

– Чего ты больше не будешь? Тьфу! Ты ему про Фому, а он тебе – про Ерёму! Вот и поговори с балбесом!

Они отвязали бесчувственное тело девушки, сгребли всю её одежду и понесли за руки и за ноги к ближайшему лесочку, не забыв штыковую лопату. Положили возле высокой ели на землю.

– Значит так. Я пошёл к лодке. А ты выкопай яму и закопай девчонку. Да не забудь лопатой её перекрестить для верности. Эти бабы живучие, как кошки! Всё понял?

– Да. Сделаю, как надо, батя. Что я, не мужик, чё ли?

– Ну вот и ладно. Урок впрок пошёл. Значит, ещё не всё потеряно. Толк из тебя будет, сынок!

Оставшись один, сын своего отца оглянулся. Лесок, где предстояло копать могилу, был крошечный, но какой – то слишком пугающий. На земле лежал толстенный ствол давно упавшего дерева. Ветки его давно сгнили и превратились в труху. А ствол оброс длинными прядями серо – голубого мха, клочками свесившегося почти до самой земли. Мох и лишайники в различных вариациях и самых разнообразных оттенков были повсюду; на стволах берёз и елей, на гнилых сучках, в избытке валяющихся на сырой почве.

Большие круглые шляпки ярко – красных сыроежек и семейство таких же ярких мухоморов красиво смотрелись на зелёной моховой подстилке. Но красота эта была страшная, зловещая до нереальности.

– Только бабы Яги не хватает! – Вслух произнёс парень, чтобы оживить тишину. Не получилось. Стало ещё страшнее. Рядом раздался стон, словно из – под земли. Парень вздрогнул. Не сразу вспомнил, зачем он сюда пришёл. Потом начал торопливо копать землю. Мох путался на лопате и пришлось сдирать его пласты руками.

Яму не удалось выкопать глубокую, мешали переплетённые корни. Их приходилось с силой перерубать лопатой. Дальше пошла грязь, которая соскальзывала с железного штыка. Измучившись и вспотев, детинушка решил, что всё, что можно, он сделал. Осталось самое трудное – добить девчонку.

Он вылез из грязной ямы и поднял лопату. Девчонка смотрела на него в упор.

– Глаза закрой, пожалуйста! – Дрожащим голосом попросил насильник. Но она молчала и продолжала сверлить его своим взглядом. Он отвернул голову в сторону и наотмашь ударил лопатой по голове. Собрался с духом и посмотрел. Девчонка уже не дышала. Убийца скатил тело в яму, бросил сверху её одежду и быстро закопал. А сверху постелил куски сорванного мха и бросил несколько старых сухих веток. Полюбовался на дело рук своих и остался доволен результатом работы.

Когда он возвращался обратно к рыбачьей избушке, то увидел, как отчаливает с того берега его батя. Положив лопату на прежнее место – под нары, где у них хранился нехитрый инструмент, Пётр вышел навстречу. Он услужливо придержал лодку за нос.

– А где этот, игровик – затейник?

– Лежит, отдыхает.

– Орёт выродок?

– Не-е, молча лежит, в потолок смотрит.

– Ладно, давай загружать улов! Всё сделал?

– Да. Лопатой огрел. В яму закопал. И мхом сверху замаскировал.

– Молодец. Можешь, когда захочешь!

Одну ходку «змеелов» сделал с рыбой. Потом перевёз остальных. Лодку спрятали недалеко, в ракитовых кустах.

– Держись, брат! Дома жена вылечит. Если что, скажешь, что свинья психанула! – Поддел братца «змеелов»

«Они снова вдвоём с отцом ехали на велосипедах наперегонки по знакомой дороге, в конце которой стоял деревянный домик туалета. Но в этот раз Юлька безнадёжно отстала. Она с трудом крутила тугие педали, всё тело болело, а дыхания никак не хватало. Она закашлялась и упала с велосипеда на землю. Пыталась встать на ноги, но тьма, окутавшая её, была плотная и вязкая. Юлькина рука, наконец, преодолела сопротивление и ухватилась за колючий руль велосипеда. С большим трудом девушка сумела перевернуться на бок и подтягиваться, не выпуская спасительный руль. И вдруг стало легче дышать.»

Вместе с чистым воздухом к ней возвращалось сознание. Юлька сидела на своей могиле по грудь в земле держалась правой рукой за колючую ветку ели. Кругом была темнота, но не такая сплошная, как во сне. Сумерки опускались медленно, осторожно, чтобы не напугать живые существа, населяющие землю. Сознание девушки раскручивалось всё быстрее, как кинолента с фильмом в обратную сторону.

– Папка! – Просипела она сорванным голосом и закашлялась, задыхаясь от горя и слёз. Потом надежда шепнула ей: «А вдруг он жив, несмотря на укусы гадюк? Вдруг они специально тебе наврали? И ему требуется помощь?»