Наби Оспанов - $100 000$

– Надеюсь ты найдёшь свою любовь.

И затем он ушёл. Поднялся по ступеням и растворился в ночном городе. С тех пор я его никогда не видел. А вот оставленный им конверт изменил нашу жизнь. Я открыл его и… и увидел не одну сотню долларов. У меня затряслись руки. Я не особо понял сколько здесь денег. Я… я… я опешил. Я со всей аккуратностью трясущихся рук вернул их в конверт и постарался собраться. Успокоить свои руки. Почему-то они затряслись. Наверное, оттого что впервые держали столь крупную сумму. Тогда я резко выдохнул и быстро сжимал и разжимал пальцы. Теперь я мог их контролировать. Я снова взял конверт и уже как следует пересчитал деньги. Вы не поверите сколько там было. Я пересчитал трижды для убедительности. И боже… там была невероятная сумма. По сей день я считаю, что это были самыми большими деньгами в моей жизни. Точнее с них всё и началось. В конверте находилось ровно сто тысяч долларов. Чистые американские доллары. Нетронутые. Прям с печати. Чёрт… о чём я только не думал. О том, как мы с братом летим первым классом на Гавайи. О том, что можно наконец забыть о нищете. В прямом смысле они свалились с неба. Тогда я вспомнил о разных поверьях. Об ангелах-хранителях, которые приходят к нам в виде человека. О вселенском плане Бога. О том, что наконец удача обернулась к нам. Я мгновенно спрятал конверт во внутренней карман куртки попутно оглядываясь по сторонам. Благо я был один на станции метро. Я быстренько собрался и направился домой. Ну, как домой… в одно место которое мы называли домом.

Луна была такой яркой. Она сопровождала меня. Она всегда сопровождала меня. И тогда я посчитал что луна является глазом Бога, который безустанно наблюдает за нами. Я с трудом старался сдержать свою радость и даже не разрешал себе улыбаться. Ведь если ты наткнёшься на одну из уличных группировок, и они заметят твою довольную улыбку то они с радостью подпортят тебе настроение. Пару раз уже доставалось. И именно поэтому у меня были свои пути для того чтобы ни с кем из них не пересечься. Да, эти парни кровожадные и даже полиция мало является для них помехой. Ведь все группировки входят в подчинение криминальных семей. А там сидят крупные шишки, у которых полиция давно в кармане. Поэтому беспредел расцветал и буйствовал. И вообще удивительно как за все эти годы мы с братом обходим всё это. Удивительно как нас вообще ещё не убили. И пока я добирался до того место я услышал пару выстрелов за несколько кварталов от меня. Видимо убили одного из бедолаг. Да уж… и такое случается почти каждую ночь. Хотя бывает и днём, но тогда полиция хоть что-то начинает делать. Однако я далёк от всего этого и честно говоря никому из вас не советую соваться во всё это. Поверьте, это того не стоит. Там нет справедливости это я узнал позже. Но до этого мы ещё дойдём. А пока я добрался до нашего жилища. Им являлся старый боксёрский зал, принадлежащий Полу глухому Рики. Старик был весьма добродушен и приютил нас с Оливером туда на ночлег. В свободное время мы тренировались со всеми остальными. Там я и научился парочке хороших хуков. У Оливера получалось гораздо лучше. Он сумел нарастить мышечную массу и стал походить на вышибалу. С виду он выдавал агрессию, но глаза у него были другие, как и помыслы. А я же блин… оставался таким же щупленьким. Я никак не мог более-менее поправиться. И из-за этого Оливер находил для меня больше одежды чтобы зимой я не промёрз. И ту зиму мы пережили нормально. И в марте хорошо так потеплело. Однако я продолжал носить перчатки ведь в них я ощущал себя более уверенным. Да и брат настоял на том чтобы я их не снимал. Ведь бывает всякое. Может завтра мои отпечатки найдут на каком-нибудь пистолете либо же на рукоятке ножа от которого был убит другой уличный бедолага и меня закроют. Подставить ничего не стоит. Поэтому это стало даже привычкой. И Оливер тоже всегда был в перчатках. Вот такая была жизнь. Я пробрался в зал через окно которое открывалось снаружи если правильно поковырять металлической проволокой, спрятанной между кирпичами. Это мы её спрятали и только мы заходили через окно с задней стороны здания. Об этом даже не знал Полу глухой Рики. И вот я дожидался Оливера сидя в раздевалке. Рукой прощупывал конверт во внутреннем кармане и тихо радовался. Да что там радовался я был счастлив. Я всё не мог дождаться рассказать Оливеру. Я был действительно счастлив. Головокружительно счастлив.

Оливер вернулся спустя полчаса. Пролез через окно и на цыпочках спустился в раздевалку. Он всегда возвращался вымотанным и от него постоянно несло рыбой. Такое бывает, когда с вечера до полуночи грузишь ящики в доках. При виде меня он довольно улыбнулся ведь ему удалось купить литр вишнёвого сока. Моего любимого сока. Я же на радостях бросился к нему в объятия.

– Ты не поверишь что со мной случилось.

– Что такое? За тобой гнались? Избили?

– Нет-нет. Всё в порядке. – я полез во внутренний карман. – Мне дали это.

– Что это?

– Открой. – помню, как Оливер преподнёс деньги на тусклый свет лампы освещающий выход из раздевалки. Он их тщательно пересчитал и на минутку замер. После посмотрел на меня. Обеспокоенно посмотрел. – Кто тебе их дал?

– Незнакомец. Он дал их за то, что я хорошо пел песню.

– Что?

– Ему понравилось то как я пою о любви.

– А что он сказал? Как он выглядел?

– Худой такой, длинноволосый. Сказал, что надеяться, что однажды я найду свою любовь.

– Что за бред.

– Всё так и было. Честно.

– Он ещё что-то передал?

– Нет.

– Ты не спросил, как его зовут?

– Я растерялся. И он очень быстро ушёл. – тогда Оливер подошёл ко мне ближе.

– Джаспер.

– Да?

– Ты меня не обманываешь? Деньги краденные?

– Клянусь тебе. Тот мужчина дал их мне.

– Это… фантастика.

– Знаю. Сто тысяч долларов. Ты представь, – я быстро открыл свой шкафчик и достал с полки помятую открытку на которой изображены гавайские острова. – Мы можем уехать туда прямо сейчас. Теперь всё это можно оставить и рвануть. Ты меня слышишь, Оливер? – но он меня не слышал. Он задумался о своём и не спешил. А потом спустя пару минут заговорил.

– В первую очередь нужно убедиться, что деньги не грязные. Возможно завтра их начнут искать, а может уже ищут. И если найдут, то от нас захотят избавиться.

– Что… что ты такое несёшь? Кто захочет от нас избавиться?

– Кто угодно. Там и за меньшую сумму готовы разорвать глотки, а здесь аж сто тысяч. Это большая проблема.

– С чего ты взял? Никто за ними не придёт. А если бы и хотели, то я бы до зала не дошёл. Говорю тебе, тот мужчина не был похож ни на кого кто мог бы состоять в группировках. Он был совсем другим. Он был опечален и говорил о любви. И он без колебаний положил деньги. Он не был скуп. Мне кажется, что у него этих сотен тысяч ещё не один десяток.