Влад Волков - Хроники Бальтазара

Большинство домов в Сельваторске представляли собой бревенчатые избы, но были и исключения типа кузницы или поместий здешней знати. Тратить силы понапрасну на прыткого гнома чернокнижник устал, надеясь лишь на собственную сноровку.

От них в стороны разбегались потревоженные куры и гуси, всю эту беготню облаивали местные собаки, натягивая цепи своей конуры до предела. А добежав до лениво пасущейся крупной коровы, дворф нагнулся, придерживая шляпу, и проскочил под животным, а вот Бальтазару пришлось через телицу перепрыгивать.

Та, впрочем, хоть и промычала от такой суеты нечто непонятное со слегка удивлённым видом, но даже с места не сошла, продолжая отгонять от себя мух хлёстким хвостом, и вновь нагнулась, чтобы щипать травку недалеко от владений собственной хозяйки.

Уже и люди заглядывались на их гонку по чужим дворам и пересечении здешних улочек. Бальтазара удивляло, почему никто из местных или какой-нибудь стражи не остановит беглеца, решив, что это какой-нибудь щипач, обокравший аристократа. И у него на родине, и в Касторе так бы поступили все приличные люди. Но, может, для этого здесь требовалось кричать что-то наподобие «Держи вора!», чтобы кто-то вмешался.

Наконец, на очередном повороте некромант настиг гнома. И то, потому что тот замер справа у стены в надежде, что преследователь пробежит мимо и не заметит, как тот спрятался в тени, куда не светило солнце. Но это отнюдь не делало барда невидимым и совсем не походило на какой-нибудь непроглядный мрак норы, пещеры или подвала, а была самая обычная тень ясным днём, никак не помогающая скрыться. Разве что чуть спасавшая от жары под палящими лучами, недаром что весь лоб под стеблями дредлоков у бородача покрылся испариной от беготни.

– Ну, всё! – за горло прижал его к бревенчатой стене Бальтазар, осознавая, что пяди его пальцев не хватает на толщину гномьей шеи и поднять того в воздух при его комплекции для него не под силу, но, тем не менее, давил что было сил.

Тот не особо прижимался спиной, опасался повредить инструмент, а потому практически прогибался назад в пояснице от такой хватки, не зная, что и делать. Руки потянулись зачем-то к ситару. Вероятно, как подумалось заприметившему это некроманту, гном собирался пожертвовать своим инструментом, как-то резко сняв с плеча и врезав, используя такую возможность, как последний шанс, но сделать этого тёмный маг ему не позволил, сверкнув сиреневой молнией из его полыхавших яростью глаз прямо в толстенные кисти низкорослика.

– Ладно-ладно, я-то не знал, что ты жив! – забурчал вдруг тот, тогда уже приподняв руки, сдавшись на милость чернокнижника.

– Да какого ж чёрта ты вообще удираешь! – не понял Бальтазар. – Я тебе, что, угрожал?

– Да вас поди разбери, – фыркнул тот. – Разве ты не выследил меня, чтобы поквитаться за песню? – глядели на некроманта большие синие глаза.

– Какую ещё песню? – нахмурился некромант.

– Ну, про сражение со змеем. И рыцарь пал в бою неравном, ядом был сражён… – протянул он без музыки на свой мотив.

– Не слышал такую, – недобро гремел обычно бархатистый тембр некроманта.

– Да ну! Песни Коркоснека до вашей глуши не добирались что ли? Ты вообще откуда будешь? – нагло поинтересовался дворф безо всякого уважения.

– Из Книта, – буркнул в ответ Бальтазар, не унимая хватку.

– А, ну да, там не бывал, хе-хе. Мало кто отважится разгуливать по краю одичалых чародеев, – нервно улыбнулся гном. – Так чего ты хочешь-то тогда? – заодно поинтересовался он.

– Увидел тебя, сразу вспомнил, – сказал ему чернокнижник.

– Вот-вот, братан! – напомнил тот. – Но, я понимаю, битва была поважнее, – пытался он убедить Бальтазара, что на того не в обиде.

– Вот что, – выпустил тот его, наконец, перестав давить к стене избы, за которой они стояли, – дорогу спросить хотел. Кто тут главный? Где чародей Сельваторска? Где староста-градоначальник? Знаешь?

– Ха! «Чародей», скажешь тоже, – закатил дворф глаза и зашлёпал губами, как лошадь. – А городничим здесь Себастьян. Твоего поля ягода, чопорный такой весь, манерный тип с этими, как вот их там, – схватил он бесцеремонно Бальтазара за рукав, – с манжетами, во! Как меня там учили, манжета, она, женского рода. Вот вы придумали себе фентифлюшки, конечно, – покачал он массивной головой.

– Сам-то, лучше, что ли? – сказал Бальтазар, имея в виду его странную прическу, а затем приподнял пальцами длиннющие полоски бахромы его курточки и щёлкнул по соломенной шляпе, чудом не свалившейся от их погони.

– Это вам не мода знати! – заявлял тот с гордым видом.

– А в чём разница? – не понял барон. – И там, и тут суть щегольнуть своей вычурностью. Узор кружев, опрятность, контраст и броские детали. Контрастом, конечно, твоя бахрома не отличается, под цвет куртки, но уж вычурности и пафоса-то сколько!

– Так я бард! – рявкнул гном. – Мне положено быть на виду и привлекать к себе внимание! Ты не понимаешь, это другое! – утверждал он.

– Ох, так ты подскажешь, где тут ратуша или изба волшебника? Хоть песней, хоть стихами, а лучше лаконичной краткой прозой, – глядел на него Бальтазар.

– Да вон он, не того ль ты ищешь? – кивнул дворф в сторону, и некромант заметил там лишь огородника, мужчину под тридцать, что-то делавшего на своей земле, склонившись над грядками.

Музыкант же тем временем шмыгнул в сторону, пробираясь вдоль стены и уходя подальше от чернокнижника, рассматривая на том костюм и различные вещицы на поясе ниже косого чёрного мундира. Пользуясь случаем, что аристократ отвлёкся, бард тайком пытался от него улизнуть.

– Хочешь сказать, что тот мужик это и есть… – повернулся Бальтазар и заметил, что дворфа нет рядом.

Тот уже спешно бежал прочь по зелёной траве, только подошвы ног сверкали в воздухе. А в руках был сорванный с пояса некроманта мешочек, позвякивавший серебряными монетами. Небольшой и всё же определённо с какими-то деньгами, на которые низкорослый бородач и позарился.

– А ну стой, чёртов вор! – погнался за ним барон-чернокнижник вновь, на этот раз уже используя тайные знания для укрепления собственных ног и усиления возможностей человеческого тела.

Это не было подобно заклятью ускорения, которое способны были творить стихийные маги, но имело схожий результат – позволяло перемещаться куда быстрее, а заодно совершать невероятные прыжки. Главное было не переборщить, чтобы потом стопы и мышцы в ногах не болели несколько дней, так что, в отличие от чародейства ветра, тут был ещё и своеобразный обратный эффект.

– Ха! В Сельваторск попал – роток не разевай! А-ха-ха! – гоготал дворф. – Чего так кипятишься-то! Господин Чёрный Ворон, такова жизнь! Хе-хе! – широко улыбался он, наливаясь румянцем в пухловатых щеках и выразительных скулах. – Кто-то теряет, а кто-то находит!