Юлия Бун - Хранитель Книги Света

– Я потерял счёт времени, простите…, – и продолжил раздеваться на пороге.

Раймонд схватил меня за ухо, чуть было не подняв в воздух: – Марти, ты наказан! Месяц под арестом, а сейчас живо в комнату!

Я теребил ухо, которое пульсировало, и поднимался наверх. В тот день не узнал комнату. Все вещи перевёрнуты, постельное на кровати скомкано в объёмные тучи, рисунки лежали одной пачкой на столе, а книги валялись беспорядочно. Ящики стола выпотрошили. Они лежали пустые на полу, я не нашёл глазами дедушкино письмо и рванул в спальню Форестов: – Это вы? Кто взял моё письмо?

Малышка Ника проснулась, её напугал крик, она начала громко плакать. Это немного сбавило мой пыл, стало стыдно, что разбудил её.

– Живо к себе в комнату молодой человек! Мы завтра поговорим об этом, сейчас спать! – сказала Стелла.

Я удалился из родительской, но не смог удержать гнев, чтобы не хлопнуть дверью. От испуга прибежали ещё двое Кентер и Билл. Я выслушал крики, что всех разбудил и побрёл в комнату. Мне всегда было тяжело доверять людям, поэтому и сейчас стараюсь никого не впускать в свою жизнь. Они ворвались в очень личное. Ситуацию не смягчает тот факт, что они волновались. Это не оправдывает поступок. Представьте, если бы к вам в голову, в ваши мысли залезли без разрешения. В самые потаённые и скрытые уголки. Как бы вы себя чувствовали? Злость – это меньшее, что испытываешь в такие моменты.

Следующее утро запахло свежими блинчиками и подгорелым маслом. Стелла тихо постучалась в комнату, но мне не хотелось вставать, если бы не урчание в желудке. Она открыла дверь. Я лежал с ног до головы накрытый одеялом, похожий на сугроб в сочельник.

– Марти, дорогой – сказала Стелла, усаживаясь на свободный кусочек кровати. Я дёрнулся, когда она потянулась рукой до одеяла. – Мы волновались вчера, тебя не было весь день! Я и Раймонд искали тебя.

– Вам нечего волноваться за меня.

– Я знаю, что мы не должны врываться в твою комнату. Марти, извини. Мы хотим тебе только добра, и чтобы ты был в безопасности. Я приготовила блинчики с джемом, как ты любишь, и налила молоко. Позавтракаем вместе?

– Вернёте моё письмо?

– Давай поговорим об этом после завтрака. – она вышла из комнаты. Стелла многое узнала вчера, когда нашла мои записи. Личный дневник хранил гораздо большее, чем я сказал Стелле и Раймонду за всё время. Спускаясь на кухню, услышал диалог:

– Дорогой, может показать его доктору?

– Стелл, ты преувеличиваешь. Все подростки ведут дневник, в этом нет ничего страшного.

– Да, но… – Стелла замолчала, когда услышала мои шаги.

Я сделал вид, что ничего не расслышал и приземлился за стол. Блинчики были очень вкусными, уплетал один за другим, макая в черничный джем. Похоже отдувался за два дня. Мне не хотелось разговаривать с ними, даже не стал здороваться, как обычно, происходило, когда утром заходил на кухню. Как только разобрался с последним, глотнул чая, чтобы заполнить остатки воздуха в желудке. Дальше резко отодвинул стул, и демонстративно покинул место. Сегодня обошлось без спасибо за еду. Когда мой затылок скрылся на лестнице второго, Стелла продолжила: – Может мы слишком строги с ним? Месяц ареста?

– Он и так сидит дома, особо ничего не изменится – ответил Раймонд. – Марти ничего не сказал, когда забирал мои журналы к себе в комнату, а я искал их! Пускай посидит и подумает. Я нашёл завещание, он наследник поместья на заброшенной улице. Ещё это странное письмо…

– А что с ним?

– Пытался открыть: разрезать канцелярским ножом, отрезать верхнюю часть ножницами, просто разорвать. Всё бестолку! Я только поранил руку о бумагу. Чертовщина какая-то.

Стелла посмеялась: – Как странно слышать из твоих уст такое. Мне кажется, мы просто устали вчера.

Лёжа на кровати я услышал стук. Сначала лёгкий, потом громче и громче. Как будто кто-то мечется по стенкам ящика. Звук исходил из письменного стола. Я выдвинул среднюю коробчонку, из неё вывалилось письмо прямо к ногам. Родное! Я решил, что больше не расстанусь с ним. Закинул во внутренний карман рюкзака. На квадратное окно приземлилась бабочка – парусник. Её крылья окрашены в кремово-белый, с каплевидными хвостиками на задних крыльях. У нас такие никогда не водились. Я рассматривал чёрные пятна. Она похожа на тех, которые сфотографировали для журнала «Сверчковая трель». Мои размышления оборвал глухой стук кулака в дверь. Не дожидаясь ответа, последовало открытие двери и голова Раймонда: – Марти, я бы хотел немного поговорить с тобой. Могу войти?

– Да.

– Ты знаешь, чего нам стоило твоё исчезновение, но сейчас хочу не об этом, – он подошёл к столу, и взял часть рисунков, лежавших сверху пачки. – Стеллу смутили твои наброски, тебя что-то беспокоит?

– Нет.

– Уверен?

– Да.

– А друзья у тебя в школе есть? Я вижу, что ты часто дома, в отличие от твоих ровесников. Когда я был подростком, часто пропадал на вечеринках, – слегка кашлянул, – То есть я не хочу сказать, чтобы ты тоже так делал, ну просто знаешь есть то, что делают все.

– Мне нормально.

– Я знаю, что ты многое пережил. Может тебе кому-то рассказать об этом?

– Нет.

– Хорошо, я не буду настаивать. Мы, наверное, погорячились вчера с домашним арестом, поэтому выходи, как заходишь. Мы не будем закрывать тебя дома.

– Спасибо, Раймонд.

Он кивнул, потом вышел из комнаты. Когда вернулся на кухню, тяжело вздохнул и плюхнулся на кресло по привычки закинув левую ногу на колено.

– Ты поговорил с ним? – спросила Стелла.

– Ну почти. Точнее я пытался, но ты знаешь, как он бывает неразговорчив.

– Да. Честно, дорогой, я думала нам будет гораздо проще. Может я плохая мать?

– Стелл, что ты такое говоришь. Мы знали, что будет нелегко. Ты отличная мать! Марти давно не ребёнок и часто сам принимает решения. Он скоро станет взрослым. Возможно стоит отставить его в покое.

– Да, ты прав.

– У нас сегодня ужин у Квартебеков! Я совсем забыл!

– Я приготовлю что-нибудь с собой. А во сколько они приглашали?

– Как всегда в шесть.

– Я займусь готовкой. Младших увезём к бабушке или оставим с Марти?

– Он всё ещё злиться, поэтому давай не будем перекладывать это на него – Раймонд поцеловал Стеллу в лоб. – Я съезжу в офис и вернусь к вечеру, по дороге завезу детей, – он взял портфель из коричневой кожи, положил туда записную книжку, свежий выпуск газеты и выскочил пулей, чтобы успеть на электричку.

К этому времени мою комнату согревало солнце, я растянулся словно кот под лучами и вспоминал вечер из лавки. Заблестело в глазах, побежали зайчики. Дальше буквы, слова, куски фраз летали по воздуху. Я ловил их, рассматривал, чтобы расставить по местам: «Британи Роу». Что это? Я оторвался от кровати, раскрыл глаза и стал рассказывать историю. Пальцы неслись быстрее, чем мог представить себе. Иногда буквы пропечатывались не те. Терялось начало и конец слов, но это неважно. В голове звучит голос, ты хватаешься за него, сбрасываешь лишнее, чтобы ничего не упустить в моменте. Мои блокноты захватили весь дом: один в туалетной комнате, два на кухне; большой возле кровати; маленький в рюкзаке. Желание писать появлялось внезапно в самых неожиданных местах. Стелла с возмущённым видом смотрела на меня, когда в очередной раз забыл вытащить бумажки из карманов и закинул одежду стирать. Размоченная бумага, прокрученная в барабане вместе с бельём, облепила кусками вещи.